Император Пограничья 13 - Евгений И. Астахов Страница 23

Скрытый смысл угрозы был очевиден: «Я убил своего господина и сплю спокойно».

— А я пережил двух князей и планирую пережить третьего, — парировал Воронцов.

Оба улыбнулись — холодными, клыкастыми улыбками хищников, признающих силу друг друга.

— После падения Угрюма мы пересмотрим условия, — добавил Сабуров.

«Планируешь избавиться от меня, как только Платонов падёт? Посмотрим, кто кого переиграет, княже».

— Начну немедленно, — Климент деловито кивнул. — Письма Курагиным и Мещерским уйдут сегодня. С Шереметьевым встречусь завтра утром и тогда же предложу кандидатов на дуэль.

— Хорошо. Кстати, о заинтересованных сторонах — у меня тоже есть контакты среди бывших членов Академического совета, — заметил князь. — Но ваша помощь не помешает. Некоторые из них потеряли слишком много из-за Платонова…

Воронцов оценил — князь не сидел сложа руки, уже вёл свою игру.

— Превосходно. Координируем усилия. Представителя на дуэль выберете из моего списка?

— Рассмотрю ваши варианты, но финальное слово за мной.

Расходились они с формальной вежливостью старой аристократии — поклоны, любезности, пожелания здоровья. Но за внешней учтивостью скрывалась хищная суть обоих. Климент спускался по лестнице дворца, размышляя о встрече.

«Опасный союзник. Но пока наши интересы совпадают, можно работать».

У ворот дворца его ждала машина с гербом Воронцовых — щит, разделённый диагонально на серебряное и красное поля с розами и лилией на разделительной линии, увенчанный чёрной вершиной с золотым стропилом, тремя гранатами и серебряными звёздами. Устроившись на мягких подушках, Климент позволил себе задуматься о настоящих мотивах.

Влад и Георгий были глупыми мальчишками, погрязшими в криминале и по скудоумию связавшимися с истеричкой Белозёровой, что и стало причиной их бесславного конца. Однако всё же они носили его кровь. Честь рода требовала ответа, даже если сами близнецы вычеркнули себя из семьи своими действиями. Платонов заплатит — не из мести, нет. Из принципа. Нельзя безнаказанно убивать Воронцовых, даже павших.

«Пусть Сабуров думает, что руководит, — патриарх усмехнулся, глядя в окно кареты на суетящихся горожан. — Когда Платонов погибнет, а князь ослабнет от войны, настанет время Воронцовых. Владимирское княжество заслуживает сильной руки. А Германн… пусть видит, к чему приводит отказ от семьи».

Последний обмен взглядами с князем всплыл в памяти — два хищника, временно идущие на одну охоту. Но когда добыча будет повержена, начнётся делёж. И Климент Воронцов не привык довольствоваться малым.

* * *

Утреннее солнце едва пробивалось сквозь тяжёлые занавески, когда Захар разбудил меня, сообщив, что пришёл ответ. Я открыл магофон и пробежал глазами по строкам. «Князь Михаил Фёдорович Сабуров принимает вызов маркграфа Платонова. В соответствии с дуэльным кодексом, на поле выйдет князь или назначенный им защитник чести Владимирского престола. Поединок пройдёт исключительно с использованием магии».

Я усмехнулся, откладывая документ. Формально всё по правилам — вызываемый имеет право выставить представителя. Но каждый грамотный человек в Содружестве понимал подтекст: князь струсил. Впрочем, это меня не удивляло. Человек, зарезавший собственного господина ударом в спину, (а как бы ещё иначе Сабуров выжил?), вряд ли рискнёт встретиться лицом к лицу с противником.

Неважно, кто выйдет. Я буду готов.

На тренировочной площадке я провёл несколько часов, отрабатывая удары. Меч из Сумеречной стали в моих руках менял форму за секунды — взмах мечом переходил в удар глефой, та трансформировалась в топор, затем в копьё. Металл откликался на мою волю мгновенно, словно продолжение руки. Бой с тенью требовал полной концентрации — представляя разных противников, я отрабатывал контратаки, уходы, связки ударов.

После тренировки, как учил Маэсу, я сел в позу лотоса прямо на деревянном полу. Медитация была необходима не только для восстановления магических сил, но и для укрепления духа. Императорская воля внутри меня пульсировала ровным светом, напоминая о том, кем я был когда-то. И кем остаюсь сейчас.

К полудню появился Коршунов. Начальник разведки выглядел озабоченным.

— Прохор Игнатич, пытался выяснить через все каналы, кто именно выйдет за Сабурова, — доложил он, — но информация закрыта наглухо. Единственное, что удалось узнать — это точно не представитель самого Владимирского княжества. Кто-то со стороны.

— Наёмник?

— Возможно. Или… — Коршунов замялся. — Есть слухи о попытках Сабурова наладить контакты с Гильдией Целителей.

Я кивнул. После наших стычек у Гильдии были основания желать моей смерти.

После заката магофон на столе ожил — Станислав Листьев звонил из Сергиева Посада. На экране появилось его лицо с привычным скептическим выражением за стёклами очков, на заднем плане виднелась та же скромная квартира с книжными полками.

— Прохор Игнатьевич, добрый вечер. Газета ещё только формируется, первый номер выйдет через две недели, — начал он деловито, — но материал о дуэли будет центральным. Подумал, что стоит его опубликовать пока что на нашей страничке в Эфирнете. Что скажете читателям накануне поединка?

— Скажу просто: я готов встретить любого, кто выйдет на поле. Честь рода Платоновых будет защищена.

Листьев что-то быстро записывал, потом поднял взгляд на меня.

— Понятно. А если противник будет использовать подлые методы? Все понимают, что Сабуров вряд ли ограничится честным поединком.

— В Покрове соберутся десятки наблюдателей из разных княжеств. Любая подлость станет достоянием общественности.

— Надеетесь, что репутационные потери остановят их? — журналист слегка нахмурился. — Или рассчитываете на собственные контрмеры?

— Рассчитываю на свои силы. И на то, что правда всегда выходит наружу, особенно когда за ней следит независимая пресса.

— Хм, тонкий комплимент, — Листьев позволил себе лёгкую усмешку. — Хорошо, материал будет готов к утру. Распространим через наши каналы ещё до официального запуска газеты. Пусть люди знают вашу позицию. И… маркграф, будьте осторожны. Мёртвые герои плохо управляют своими землями.

Экран погас.

Также пришло официальное письмо от правителя Покрова — князя Трубецкого. Правитель этого крошечного княжества предлагал свои услуги как нейтральный судья, гарантируя безопасность обеим сторонам до и после дуэли. Разумный ход с его стороны — такая дуэль привлечёт внимание всего Содружества к его небольшому княжеству, а роль арбитра поднимет его статус.

Вскоре в мой кабинет вошёл Игнатий Платонов. Выглядел он больно серьёзным, даже торжественным.

— Сын, — начал он, усаживаясь напротив. — Завтра ты защищаешь не просто своё имя. Честь всего рода Платоновых, память наших предков — всё это будет с тобой на поле.

— Я знаю, — отозвался я безмятежным голосом.

Внутренне вся эта суета очень меня удивляла. В прошлом дуэли были обычным