Книга 1. «Мы наш, мы новый мир построим…», 1917–1938 - Андрей Константинович Сорокин Страница 134

канцеляристы давно уже набили руку на том, чтобы на словах продемонстрировать верность решениям партии и правительства, а на деле — положить их под сукно… Помимо неисправимых бюрократов и канцеляристов, насчет устранения которых у нас нет никаких разногласий, есть у нас еще два типа работников, которые тормозят нашу работу… и не дают нам двигаться вперед. Один тип работников — это люди с известными заслугами в прошлом, люди, ставшие вельможами, люди, которые считают, что партийные и советские законы писаны не для них, а для дураков. Это те самые люди, которые не считают своей обязанностью исполнять решения партии и правительства и которые разрушают, таким образом, основы партийной и государственной дисциплины. На что они рассчитывают, нарушая партийные и советские законы? Они надеются на то, что Советская власть не решится тронуть их из-за старых заслуг. Эти зазнавшиеся вельможи думают, что они незаменимы и что они могут безнаказанно нарушать решения руководящих органов». Там же Сталин поставит задачи «разоблачения и изгнания из аппаратов управления неисправимых бюрократов и канцеляристов», снятие с постов нарушителей решений партии и правительства, очковтирателей и болтунов и выдвижение на их место новых людей», «чистку советско-хозяйственных организаций и сокращение их штатов», «наконец, чистку партии от ненадежных и переродившихся людей»[1263]. Новая редакция устава включит норму, обязывающую ЦК принимать «периодические решения» о проведении чисток «для систематического очищения партии»[1264]. Новый устав не включит упоминание о должности генерального секретаря.

В мае 1935 г. началась проверка партийных документов с целью очищения партийных рядов от неблагонадежных элементов. В ходе проверки к декабрю было разоблачено более 15 тыс. «врагов» и выявлено свыше ста «вражеских организаций и групп»[1265]. Чистки середины 1930-х гг. станут прелюдией к Большому террору конца этого же десятилетия.

В процессе этой перестройки аппаратов Сталин закончил переформатировать систему управления. Если в 1920-е гг. она во многом строилась на неформальных личных взаимоотношениях (так называемая патримониальная система), то в 1930-е гг. Сталин выстроил властную вертикаль, действующую исключительно в соответствии с формальными бюрократическими процедурами, ориентирующими на беспрекословное исполнение указаний центра[1266].

Целям консолидации партийного руководства, установления внутренней иерархии служили в том числе и неформальные практики. Так, 21 января 1933 г. на «торжественном» траурном заседании в Большом театре, посвященном 9-й годовщине смерти Ленина, Сталин написал шутливое четверостишие, тогда же переданное по его поручению М.И. Калинину:

«Бокля, Милля, Конта, Канта

Сто раз легче прочитать,

И дойти до их субстанта,

Чем тебя, мой друг, понять».

Здесь прочитывается не слишком высокая оценка интеллектуальных способностей последнего, а стремление указать ему таким образом на его место в интеллектуальной иерархии советского руководства подчеркивается публичным способом передачи этого послания[1267].

Партийные чистки 1930-х гг. в результате привели к перерегистрации членов партии, исключению из нее неблагонадежных элементов. В конце 1930-х Сталин сделал следующий шаг — перешел к их физическому устранению. Очаги нелояльности — реальной или мнимой — будут уничтожены во время Большого террора. Сталин получит в результате аппарат управления, готовый беспрекословно исполнять указания высших органов власти.

Этот аппарат Сталин описал, используя военную терминологию. «Если иметь в виду руководящие слои партии, — скажет он в 1937 г. на февральско-мартовском пленуме ЦК, запустившем маховик Большого террора, — имеется около 3–4 тыс. высших руководителей. Это, я бы сказал, — генералитет нашей партии. Далее идут 30–40 тыс. средних руководителей. Это — наше партийное офицерство. Дальше идут около 100–150 тыс. низшего партийного командного состава. Это, так сказать, наше партийное унтер-офицерство. Поднять идеологический уровень и политическую закалку этих командных кадров, влить в эти кадры свежие силы, ждущие своего выдвижения, и расширить таким образом состав руководящих кадров, — вот задача»[1268]. К концу 1930-х гг. задачи по формированию нового кадрового состава руководящих партийных органов были Сталиным решены, и в СССР окончательно установится персоналистский режим его личной власти. Были реализованы меры и по созданию системы внутреннего контроля. В начале 1938 г. в номенклатуру ЦК были введены должности заведующих особыми секторами обкомов, крайкомов, ЦК компартий союзных республик. В их задачи входило сообщать в ЦК все, что они считают ошибочным в действиях и поведении работников соответствующих парторганов, включая секретарей. Внутри партии фактически была создана система слежки и доносительства [1269].

Посвящение И.В. Сталина М.И. Калинину

21 января 1933

Автограф И.В. Сталина

[РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 2. Д. 93. Л. 2]

Не менее серьезные изменения Сталин внес в систему организации высшей партийной власти. Проведя печально знаменитый февральско-мартовский 1937 г. пленум ЦК, Сталин решением Политбюро от 14 апреля создал при ЦК две постоянные комиссии: первая для подготовки, «а в случае особой срочности — и для разрешения — вопросов секретного характера» (в нее вошли Сталин, Молотов, Ворошилов, Каганович и Ежов); вторая — для подготовки «срочных текущих вопросов хозяйственного характера» (Молотов, Сталин, Чубарь, Микоян и Каганович)[1270]. Исследователи справедливо отмечают, что создание с участием Ежова комиссии для разрешения вопросов секретного характера означало формирование высшего органа управления политикой и практикой террора[1271]. С этой системой управления страна во главе со Сталиным подошла к началу Второй мировой войны.

Практически исчерпывающую характеристику складывавшейся системе управления дал Н.И. Бухарин на июльском 1928 г. пленуме ЦК (то есть еще в конце предыдущего этапа исторического развития страны): «Мы должны поставить сейчас вопрос о методах хозяйственного руководства и хозяйственного управления. Мне кажется, наши центральные органы и ЦК партии берут на себя слишком большую обузу, и «мелкое», и «среднее», и «большое» руководство. Вместо того, чтобы ограничить руководство целым рядом хорошо продуманных, взвешенных, прекрасно разработанных основных хозяйственных проблем, мы маленькую фабричку, маленькую концессию десятки раз решаем… Мы все виды инициативы заменили единым видом инициативы со стороны государства и исключительно сверху. Мы низовую кооперативную инициативу, местную инициативу придушили, и так как мы гиперцентрализовали все дело, получился такой гиперцентрализованный бюрократический аппарат и такая ответственность наверху, что она превратилась в свою собственную противоположность. Над этим мы должны подумать…»[1272] Сталин к этому моменту, судя по всему, уже как следует подумал над вопросом, поставленным Бухариным, и гиперцентрализация надолго стала основной характеристикой советской системы управления.

В памятном «Письме к съезду» Ленин, как известно, дал характеристику не только Сталину, но и Бухарину. Ее основные положения уместно здесь напомнить. Бухарин, по мнению Ленина, «никогда не понимал диалектики» (добавим, большевистской), а «его теоретические воззрения, очень с большим сомнением могут быть отнесены к вполне марксистским». Судя по всему,