Слишком близко к тебе - Ана Сакру Страница 33

Ну, давай… Соглашайся…!

Наверно мой взгляд лихорадно горит, когда сейчас зачарованно разглядываю Малька. Чувствую, как по позвоночнику токи гуляют, горячей тяжестью стекая в пах. Предвкушение стелется плотным туманом в голове.

Давай…

– Назар Егорович точно не будет против? – хмурится она, поддаваясь вспыхнувшему энтузиазму своих друзей.

– Точно, – не сдержавшись, расплываюсь в хищной улыбке.

О-о-о, да-а!

– Ну хорошо, давай мы будем в гостевом доме. Ок, – покоряется Малек.

***

На нашей станции выходим вдвоем. По пустынному ночному шоссе быстро катим на великах в сторону дома. Середина сентября, осенняя прохлада уже подмораживает кончик носа и норовит пробраться под ветровку, но тело горячее и парит. И от физической нагрузки, и от бурлящих гормонов в крови.

Мы наедине с Малинкой впервые за этот вечер, и меня распирает желанием… Чего?… Да хотя бы просто быть ближе.

Чтобы в глаза смотрела, дотрагивалась, говорила, улыбалась.

Почти час ночи, а мне все мало, расставаться не хочу. Оставляем велосипеды в гараже и молча бредем в дом, пряча руки в карманах курток.

– Ну как тебе? – поглядывает на меня Малинка, когда шаг в шаг поднимаемся по лестнице.

– По-пионерски, – криво ухмыляюсь я.

Смеется, откинув голову и демонстрируя красивую линию гибкой шеи. Я как больной подвисаю даже на этом, одновременно прекрасно осознавая, что большинство моих знакомых парней меня бы сейчас не поняли.

Это уже особая стадия – когда тащишься от мелочей.

– Ну, прости, виски и шлюхи у нас как-то не прижились, – фыркает Малинка.

– Просто не умеете ими пользоваться, следующая вечеринка с меня, – предлагаю заговорщическим тоном.

– Будешь учить меня пользоваться шлюхами? – Малек округляет глаза в притворном ужасе. А в зрачках смех искрится как бенгальские огоньки.

– Ну… Допустим, не тебя, но твоим гитаристам точно бы не помешало, может с акне бы стало меньше проблем…

– Эмиль, – хмурится осуждающе Малина, пытаясь сдержать улыбку.

– Прости, – бормочу, тормозя у ее двери.

Неловко переминаемся, стоя в несчастных сантиметрах друг от друга. Пора расходиться.

Или…Сглатываю, впиваясь взглядом в ее запрокинутое ко мне лицо.

Вот вроде бы ничего не мешает мне сейчас податься к Малине и прижать к двери, но в воздухе так тревожно и нервно звенит, что я… Тяну, не решаюсь.

Только слышу, как пульс в ушах стучит, пока жадно смотрю в ореховые глаза, устремленные на меня. Малина моргает словно в замедленной съемке и отступает.

– Спокойной ночи, – мягко улыбается, поворачивая дверную ручку.

– Ага…– сиплю, смотря как закрывается за ней дверь.

Еще с секунду туплю в коридоре и иду к себе.

Но покоем внутри и не пахнет, когда оказываюсь в своей комнате. Тело вибрирует. Распирает.

Что блин это было за "ага"???

Сам себе придурком кажусь. И сигареты все выкинул… Сделав круг по комнате, иду на балкон. У Малинки свет горит за плотно задернутыми шторами. Вспоминаю другой такой же разболтанный вечер, нахожу крохотный камешек и кидаю в ее окно. Один, второй… В душ ушла? Не слышит?

Третий…

Шторы распахиваются, а затем открывается балконная дверь.

– Ты чего? – в проеме показывается Малинка.

В одном банном полотенце, которое она крепко удерживает пальцами на груди. Волосы заколоты в высокий пучок.

Линия шеи, тонкие ключицы, голые ноги почти до промежности…Для меня это все как запретные картинки фотовспышками, которые слепят и напрочь отключают мозг.

– Ничего. Гештальт, – бросаю севшим голосом и перемахиваю через балкон, повторяя то, что уже проделывал, – Помнишь, не открыла? А сейчас?!

– Какой гештальт?! Сорвешься же! Ты дурак?! – испуганно взвивается Малина, наблюдая за мной огромными от страха глазами.

– Будешь по мне плакать? – подмигиваю, рывком подтягиваясь до ее балкона.

– Точно дурак…– рвано выдыхает.

Но я уже перемахиваю через перила и оказываюсь в несчастном метре от нее.

32. Эмиль

Малина шумно выдыхает, глаза широко распахнуты. Непроизвольно пятится, вжимаясь лопатками в дверной косяк, когда делаю к ней широкий шаг.

– Не смей это повторять, – лопочет, – ведь реально убьешься…

– Как скажешь…– отзываюсь на автомате.

И еще шаг. Теперь уже все. Вплотную.

Моя твердая грудь вжимается в ее мягкую. Чувствую давление костяшек на ее кулачке, которым она продолжает удерживать полотенце, в районе солнечного сплетения. Склоняюсь к ее губам. У Малька зрачки расширяются со скоростью рождения сверхновой.

– Эмиль…– рвано, едва слышно выдыхает, еще сильнее впечатываясь спиной в дверной косяк.

И я почти ловлю вибрацию последних букв своего имени на ее губах, мягко к ним прижимаясь.

Меня будто тягучим кипятком ошпаривает от ощущений. Я не давлю, не тороплюсь, пользуясь тем, что Малина в шоке подвисает и кажется даже забывает дышать. Я пробую ее губы, жадно сравнивая свои фантазии и реальность. И они смешиваются в моей голове в какой-то причудливый знойный вихрь, переплетаясь и не отличаясь друг от друга.

Она именно такая как я представлял. Это даже немного пугает.

Губы мягкие, теплые, сладкие. Дыхание ягодное, тело податливое, кожа нежная и тонкая, когда дотрагиваюсь пальцами до Малинкиного плеча и рисую узор, ведя вниз по руке.

Медленно толкаюсь языком внутрь ее рта. Там влажно и горячо. Малька тихонько всхлипывает, когда трогаю своим языком ее кончик языка. Тонкими токами простреливает в пах от таких касаний. Делают так еще, и она наконец сдаётся, робко отвечая.

Марево стремительно уплотняется в голове. Начинаем шумно прерывисто дышать, смелее сплетаясь языками. Перехватываю ее шею под подбородком, не давая отстраниться, глажу большим пальцем мочку уха, играя с сережкой- гвоздиком.

Малина моя сладко стонет и оседает, словно у нее подкашиваются колени. Руки в безвольном жесте взлетают вверх и впиваются в мои плечи в попытке удержаться. Обнимаю ее за талию, крепче притягивая к себе. Ладонь быстро сползает ниже, оглаживая попку под махровой тканью полотенца. Понимаю мгновенно, что на ней нет белья. О, бл…Оглушающее открытие.

Сжимаю крепче упругую половинку под Малинкин судорожный стон. В мыслях все уже красными фейерверками застелено.

Это ведь сейчас так просто с ней сделать… Так просто…

Ладонь сползает еще ниже, пока тараню языком ее нежный, сладкий ротик. Кончики пальцев касаются голой ноги и проскальзывают под полотенце выше. Ее кожа покрывается россыпью мурашек, когда глажу внутреннюю сторону бедра, где так нежно и совсем близко к тому, что я больше всего хочу.

Рукой чувствую влажный жар, идущий от ее промежности. И это просто крышу сносит. Да, у нее там явно влажно и горячо, и я…

– Эмиль, стой, нет, не надо, – стоит почти дотронуться, как Малинка вздрагивает от прострелившей паники и, впившись ногтями в мое запястье, отшатывается, – Нет.

Слепо моргаю, не в силах сфокусироваться