Развод. Высекая из сердца - Анастасия Дмитриевна Петрова Страница 18

Наконец, более менее зрение восстанавливается. Оглядываюсь вокруг, понимая, что я валяюсь на полу.

— Вы в порядке? — хмурый голос пожилого врача заставляет медленно кивать.

— Давайте-ка на койку, отвезите в палату. — распоряжается он.

— Не нужно. Я в норме.

Это ведь травмпункт, какая палата…

— Без пререканий. — тут же строго реагирует врач: — Жалобы есть на самочувствие?

— Головокружение, слабость... — пока меня заставляют лечь, озвучиваю растерянно: — Моя дочь…

— Не переживайте, еще с доктором.

Киваю, главное, чтобы, когда она освободится, я уже ждала ее там. Это важно.

— С давлением как? — продолжает он, пока меня завозят в палату.

— Да в порядке.

Ненавижу все эти процедуры еще с детства.

— Давайте-ка измерим, и кровь на всякий случай возьмем. Беременность не исключаем?

Черт!

От ужаса раскрываю глаза.

Смотрю на врача, а тот заметно хмурится.

— У меня спираль… Я должна была ее менять, срок уже…

— Ясно. — недовольно бурчит он: — Медсестра сейчас подойдет.

Качает головой и выходит.

Черт, черт, черт! И как я могла забыть?!

Перед отпуском ведь еще звонила Марина, мой врач, чтобы по прилету явилась к ней.

Прикрываю глаза, стараясь, усмирить откуда-то взявшийся страх. В голове всплывает, что последняя близость с Маратом была в отпуске. За несколько дней до его фееричного сюрприза нам с Аришей.

Вряд ли.

Даже если окислилась спираль, не на сто процентов же она потеряла свою функцию?

В палату входит медсестра, которая быстренько проводит манипуляции, забирая кровь, и измеряет давление.

Пониженное.

Учитывая обморок, наверное, это не удивительно.

Вспоминаю, как одиннадцать лет назад упивалась зеленым чаем, чтобы держать давление в балансе. Тогда только он и спасал.

Господи! Неужели…

— Извините, а через сколько может быть результат? — указываю подбородком на кровь.

— Завтра, послезавтра…— отвечает дама в медицинском халате.

— А можно как-то сейчас…— слезно прошу: — Нужен один показатель, ХГЧ. — она вскидывает брови и усмехается: — Я заплачу сколько скажете.

— Сейчас узнаю в процедурном, — озвучивает, а я остаюсь лежать на койке и отчаянно молюсь, чтобы это просто была моя паранойя.

Сколько проходит не знаю, смотрю в потолок, убеждая себя, что это невозможно.

После Ариши я не хотела детей, ушла в работу, а Марат…он хотел сына.

Он, в целом, был готов на большую дружную семью. Только теперь от его, пусть и маленькой семьи, по его же воле остались одни ошметки.

Слышу, как дверь в палату открывается и я вижу все ту же женщину. Смотрю на нее с замершим сердцем и не дышу.

— Вот и объяснение обморокам, — усмехается она: — Поздравляю, уж шесть недель как. Носить со спиралью будешь, иначе беда.

Прикрываю глаза, пытаясь принять реальность своего положения, а пульс теперь уже стучит в висках, разгоняя стынущую в венах кровь.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​Глава 18

— Дарина, вы выглядите потеряно. С вами все в порядке? — Ярослав встречает меня у здания суда.

А я даже не знаю, что ответить. Я не то, что потеряна, а нахожусь в прострации. Ночь не спала, в голове только одна мысль: а что делать дальше?

Нет, конечно, я могу вырастить ребенка, это не проблема. Но я совершенно была не готова к такому повороту судьбы, просто потому что… Да потому что это невозможно.

У меня только карьера начала набирать обороты, такие возможности, такой взлет. И что теперь?

Да и семьи у нас уже нет. И не будет. Не уверена, что ребенок вообще к месту. У меня есть любимая дочь, мне достаточно. Снова переживать эту тревогу, беспокоиться каждый день, не спать ночами.

Да, черт, я просто жутко боюсь. А теперь еще и буду совсем одна, без поддержки на ежедневной основе.

— Просто не выспалась, — выплываю из своих мыслей, натягивая улыбку.

— Волнуетесь, да? — Ярослав снова задает вопрос, а мне просто хочется тишины.

— Немного.

— Понимаю. Развод довольно болезненная процедура. Бывает люди очень ждут его, приходят счастливые, но после… Все равно внутри что-то ломается. У кого-то надежды рушатся, у кого-то боль прорывается, у других обида. Так что я вас понимаю, сам в разводе.

Ярослав что-то еще пытается мне рассказать, поддержать как-то, но я не слушаю его. Вижу, как Марат выходит из машины, хлопает дверью. Ставит на сигналку, идет размашистым шагом в нашу сторону и смотрит прямо мне в глаза.

А я впервые за долгое время теряю весь свой боевой настрой. А что делать то?

Вот этот вопрос зияет ярким пятном прямо перед глазами, не давая покоя. Я ненавижу, когда что-то выходит из-под контроля, я не люблю сюрпризы и срывы планов. Но ребенок… Это комбо. Три в одном.

Сказать ему сейчас? Или после?

То, что я не собираюсь от него скрывать сей факт, это сто процентов. Какая бы обида и боль не жила в моем сердце, я не тварь. Я из детдома, и как никто другой знаю, что такое быть без родителей.

Целенаправленно лишить ребенка отца?

Я возненавижу себя еще больше, чем сейчас ненавижу мужа.

Да и он имеет право знать.

— Привет, — он встает передо мной, — Ты хорошо себя чувствуешь?

— Да, — киваю.

— Волнуется, — Ярослав вставляет свои пять копеек.

— Давай поговорим, Дари, — он просит меня, — У нас есть десять минут.

— Давай, — довольно быстро соглашаюсь.

Может получится ему сказать прямо сейчас. Нужно просто собраться.

Мы отходим с ним в сторону, он молчит, я молчу. Тишина обволакивает нас, а мы теряем драгоценные минуты.

Думала, что будет проще, но решаю передать ему бразды правления. Пусть начнет, а я подхвачу.

— Говори, Марат, не мучай.

— Я люблю тебя!

— Это я уже слышала, — я брежу, ощущая внутри себя ребенка.

Конечно, это невозможно, там еще фасолинка. Но это фантомное состояние добивает меня.

— Я не хочу тебя терять, Дари… Ну какой развод? Разве мы можем быть друг без друга? — он пытается взять меня за руку.

— Я прошу тебя, Марат, не нужно всего этого. Мы могли быть вместе до старости, растить внуков и что там еще пишут в сказках, но увы. Ты сделал свой