Философия истории во Франции - Иван Владиленович Кузин Страница 33

местом действия исторического детерминизма. Творчество истории оказывается человеческим делом, осуществляемым в довольно неопределенных обстоятельствах, поэтому никто не может от имени истории предписывать ему возможное будущее. Люди – сами творцы своей судьбы, поэтому суть истории – это деятельность людей, которая направлена на познание и изменение окружающего мира.

§ 3. Г. Фессар о смысле истории

С 1940 г. христианский богослов Гастон Фессар (1897–1978) был одним из первых и самых активных людей, вставших в духовную оппозицию нацизму. Сопротивление логике неоязыческой и тоталитарной идеологии неизбежно привело его к размышлению о том, что такое история.

Фессар не отделял чтение Гегеля, Кьеркегора или Маркса от распознавания конкретных исторических ситуаций – экзистенциальных ситуаций, порожденных нацизмом и коммунизмом, поставивших по-новому вопросы войны и мира, власти и подчинения.

Он выделил три типа истории, организованных иерархически, по возрастающей шкале:

1) история естественная (история природы);

2) история человеческая;

3) история сверхъестественная (священная история, история божественных вмешательств в жизнь тварного мира).

Однако такое разграничение носит исключительно условный, дидактический характер, так как ограничение горизонта только одним из уровней неизбежно приводит к искажению существования. Ограничение истории лишь вторым уровнем – историей человечества – без его сакрального измерения делает неизбежным низведение истории до естественного состояния, поскольку человеческими усилиями удержать масштаб всемирной истории оказывается невозможно. В таком случае человечество принимает ложных богов – прогресс, расу и класс (соответственно, либерализм – фашизм – коммунизм), тогда как существенные моменты драмы человеческой истории не ограничиваются только человеческими обстоятельствами.

Поэтому Фессара больше всего занимал вопрос о возможности размышлять и говорить о сверхъестественной истории, позволяющей в какой-то мере проникнуть в тайну истории.

Двигаясь в этом направлении, он выявил три диалектические пары, расположенные на разных уровнях, но при этом взаимосвязанные друг с другом: 1) мужчина – женщина, 2) хозяин – раб, 3) иудей – язычник.

Для Фессара история вообще и история церкви в частности направлены на разрешение этой тройной диалектики, причем диалектические антиномии разрешаются во Христе, который судит и примиряет все разделения человека с самим собой, с другими и с Богом. Осуществление этого произойдет лишь тогда, когда Бог станет всем во всём.

К примеру, антагонизм иудея и язычника является одним из ключей к прочтению истории. Это не этнический антагонизм, а религиозное отношение, своего рода судьба, которую принимает на себя каждый человек или община, т. е. мы пребываем в истории или как иудеи, или как язычники. Такая же оппозиция обнаруживается и в нашем отношении к Богу.

После капитуляции Французской республики перед нацистами Фессар напрямую связал поражение Франции с утратой христианского идеала в политических кругах страны и ограничением исторического горизонта великой страны требованиями настоящего момента.

Но моменты трансцендентного не исчезают бесследно в веренице исторических событий и чисто человеческих рассказов, потому что они составляют умопостигаемую ткань, которая вбирает в себя полноту всеобщей истории. Эти сакральные моменты обладают таинственной привилегией становиться временными и повторяться, соответствуя при этом своему вечному ритму.

Как только достигается понимание различных моментов этой священной истории в их внутренней связи, то такое понимание оказывается своего рода решеткой, которая может накладываться на переживаемые нами события, выявлять в них прочитываемые шифры и раскрывать их глубинные и подлинные смыслы. Эта решетка закрывает все второстепенное и, наоборот, выявляет существенное, окончательно освобождая скрытое содержание послания. Тем самым в вере хаос событий утрачивает свой случайный характер и дается возможность проявиться тайной структуре, которая указывает на окончательную развязку.

Вывод, к которому приходит Фессар, состоит в том, что, как и в иудейской традиции, действия Бога в истории утверждаются в акте веры, литургические таинства являются продолжением деяний Бога в истории, а сама история имеет существенно эсхатологический характер – направленность к явлению последнего Дня, когда история обретет свое завершение.

§ 4. Философия истории Ж. Маритена

Жак Маритен (1882–1973) полагал, что саморазвитие человека в сфере культуры обеспечивает свершение реальной истории. Поэтому предметом исторического познания является постижение уникальных по своей природе актов человеческой деятельности, ориентированных ценностями-целями, «трансценденталиями бытия». Отсюда делается вывод о том, что история не является наукой и должна отказаться от претензий на постижение универсального и необходимого.

Для Маритена первичным элементом познания является данность, что дает онтологический примат единичному. История как раз таки и базируется на конститутивной категории данности, поэтому она обладает первичностью и преимуществом по отношению к естественным наукам, которые основываются на вторичной по значимости категории закона.

Однако любая научная дисциплина невозможна без теоретических обобщений, а историку доступны лишь единичные факты, поэтому Маритен отказывает истории в праве считаться наукой и указывает на невозможность адекватного познания событий прошлого.

Согласно его воззрениям, историческое объяснение постоянно связано с целостным восприятием истории и само исторично по своей природе. История, с его точки зрения, должна опираться на целостное теоретическое видение всемирно-исторического процесса, предлагаемое спекулятивной философией истории.

Поскольку историк не в состоянии выявить «универсальные основания» событий прошлого, ему предписывается лишь «понимание» смысла индивидуального действия. Цель историка – включить анализируемый феномен в историческое целое и соотнести его с ценностями.

Для Маритена ценность той или иной концепции прошлого обусловлена жизненным опытом историка, аксиологическими параметрами, а также принимаемыми им философскими взглядами, в результате чего историческая истина лишается права именоваться объективной. При этом открыто подразумевается, что философский компонент мировоззрения историка должен обязательно иметь религиозную окраску.

Философия истории мыслится им как «критика исторического познания», которая должна как-то быть совмещена с религиозно-философским взглядом на историю. Для этого он строит спекулятивную теорию исторического процесса, в котором определяющей силой, движущей всеми изменениями, является трансформация стереотипов мысли.

Основной задачей философия истории является утверждение «интегрально-гуманистической» цели истории, показывающей, как нравственно должное становится необходимым в истории. При этом Маритен приходит к парадоксальному заключению, что существуют законы, не обладающие статусом необходимых. Под законами понимаются определенные, в достаточной мере устойчивые духовные структуры.

Маритен усматривает в процессе исторического развития два ряда законов:

1. Аксиоматические формулы, или функциональные законы. Под «функциональными законами» понимаются универсальные формулы или суждения, демонстрирующие стабильность в ходе истории определенных базовых взаимосвязей или фундаментальных характеристик.

2. Типологические формулы, или векторные законы. «Векторные законы» отражают специфическое в истории какого-либо периода, которому можно также до определенной степени приписать статус универсальности.

К числу так называемых функциональных законов Маритен относит следующие следствия экстраполяции философии морали на сферу истории:

1) добро в истории исходит от Бога и всегда находится в антагонизме со злом, порождаемым материей;

2) последовательная реализация доброго начала связана с деятельностью Католической церкви;

3) добро всегда торжествует над злом на длительном отрезке истории;

4) наличие творящих историю событий, глобальные