Я – тело, только тело. Исследование телесности, сознания и ампутированных конечностей - Мохеб Костанди Страница 37

высокопоставленный государственный служащий, который после перенесенного инсульта долгое время продолжал испытывать трудности с движением правой руки. Он мог застегнуть одну пуговицу, положив на нее пальцы, но не мог перейти к следующей и повторить это действие. Кроме того, он неуклюже выполнял или копировал простые жесты, не мог распознавать предметы повседневного обихода, хотя зрение у него было почти не нарушено. Липман лечил и других пациентов с повреждением левого полушария мозга и обнаружил у них апраксию в непарализованной правой руке. Однако у пациентов с поврежденным правым полушарием, напротив, апраксия левой руки не наблюдалась. Таким образом, Липман пришел к выводу, что апраксия возникает в результате повреждения левого полушария, что впоследствии было подтверждено результатами вскрытий, но при этом левое полушарие обязательно должно содержать память, необходимую для организации движений как левой, так и правой руки. По мнению Липмана, для того чтобы произвести умелое движение, требуется, чтобы сначала план движения был извлечен, а затем передан в другие области мозга16.

Пауль Шильдер признавал важность этой идеи. «Наибольшим прогрессом, достигнутым до сих пор в понимании того, как человек действует, мы обязаны исследованиям Липмана», – писал он в своей работе «Образ и внешний вид человеческого тела». «Он показывает, что каждое действие основано на предвосхищающем его плане… [который имеет] специфическую структуру. Он не только содержит конечную цель, но также содержит представление об отдельных действиях, необходимых для осуществления этого плана». Признавал Шильдер и то, что «знание собственного тела является абсолютной необходимостью» в этом процессе, однако утверждал, что «было бы неверно полагать, будто этот план существует всецело при свете сознания».

Нашими движениями управляет огромная распределенная сеть, охватывающая как минимум три доли мозга. Неврологи называют эту сеть системой двигательного контроля и выдвигают теории о том, как модели в этой системе отображают наши движения. Например, когда мы берем в руки стакан, подносим его ко рту, чтобы отпить, а затем ставим обратно на столешницу, должно быть учтено огромное множество факторов. Сначала система контроля должна определить действительное состояние нашего тела, то есть текущее положение конечностей в пространстве, а также желаемое состояние (или состояния) на каждом этапе процесса. Затем система должна подобрать необходимый набор команд для мышц из огромного хранилища возможных команд и после выполнить их. В ходе осуществления движений система отслеживает сенсорную обратную связь, поступающую как от нашего тела, так и от внешней среды, обеспечивая точность движений для достижения желаемого результата.

В настоящее время широко распространено мнение, что мозг прогнозирует результаты действий, то есть чувственно воспринимаемые последствия каждого нашего движения, основываясь на репрезентациях определенных аспектов тела и внешней среды. Каждый раз, когда система выдает команду на выполнение движения, она одновременно создает опережающую модель, которая предсказывает результат движения, а затем сравнивает эти предсказания с реальным результатом. Таким образом, система двигательного контроля способна предвидеть и компенсировать изменения ощущений, возникающих при выполнении того или иного движения, отфильтровывать ощущения, вызванные как нашими собственными движениями, так и изменениями во внешнем мире, и сохранять точность движения при задержке или отсутствии сенсорной обратной связи. Согласно этой компараторной модели, сопоставление прогнозируемого и желаемого состояния дает нам ощущение контроля над своими действиями, а сверка прогнозируемого и реального исходов позволяет нам приписывать последний себе17.

Таким образом, система контроля, вероятно, содержит множество двигательных репрезентаций, которые взаимодействуют друг с другом при планировании и совершении движений. Однако нашему сознанию доступны лишь некоторые из этих репрезентаций. Мы осознаем, что инициируем и контролируем свои движения, но часть этих процессов протекают вне нашего осознания. Мы можем представлять себе выполнение движений мысленным взором, и нейровизуализационные исследования показывают, что мысленное представление движений активизирует некоторые области мозга, участвующие в их совершении. Профессиональные спортсмены используют подобную технику визуализации для отработки своих движений, и такие двигательные образы помогают им улучшить результаты даже в условиях отсутствия физических тренировок. Однако примерно 1–3 % людей не имеют возможности использовать мысленный взор – они не могут визуализировать или вызывать мысленные образы, и это состояние сегодня известно как афантазия18.

Пациенты, перенесшие нейрохирургические операции, а также страдающие от повреждений мозга, позволяют получить дополнительные сведения о волевых действиях и двигательных образах. У пациентов, которым проводилась операция на головном мозге в сознании, электрическая стимуляция правой нижней теменной коры (которая находится сразу за верхней частью уха) вызывала у них сильное желание пошевелить левой рукой, кистью или ногой, провоцируя спонтанные речевые сообщения, включающие такие слова, как «буду», «желаю» и «хочу двигаться». При этом электрическая стимуляция той же области в левой нижней теменной коре вызывала у пациентов стойкое намерение пошевелить языком, губами или заговорить, а при более интенсивной стимуляции этой зоны левого полушария пациенты были уверены, что действительно совершили эти движения или действия, даже если это было не так («я пошевелил ртом, я говорил; что я сказал?»). Стимулирование дополнительной моторной коры вызывало как движения рта, так и движения конечностей, хотя пациенты отрицали совершение этих действий. При повреждении правой теменной доли, по-видимому, также нарушаются двигательные образы обеих рук.

В совокупности эти результаты позволяют предположить, что дополнительная моторная область мозга участвует в формировании намерения двигаться, в то время как теменная кора способствует осознаванию этого намерения и играет важную роль в формировании репрезентаций, задействованных в создании моторных образов19.

Сбои системы двигательного контроля

Сбои в работе тех или иных компонентов системы двигательного контроля приводят к появлению всевозможных необычных симптомов и форм поведения, которые – по крайней мере, в некоторой степени – можно объяснить на основании уже имеющихся у нас сведений об этих компонентах и их работе.

Одной из важных функций нашего сознания является различение собственных и чужих действий, которое может нарушаться при шизофрении. Люди с диагнозом «шизофрения» очень часто описывают чувство, что их действия, мысли и речь контролируются не ими самими, а некой внешней силой. Слуховые и зрительные галлюцинации – распространенные симптомы шизофрении – можно рассматривать как ошибки восприятия, при которых порождаемые изнутри зрительные и звуковые образы воспринимаются как исходящие из внешней среды. Пациенты с шизофренией также могут верить, что их собственное поведение не соответствует их намерениям, говоря, например, такое: «Мои пальцы берут ручку, но я не контролирую их; то, что они делают, не имеет ко мне никакого отношения»; или, например: «Сила пошевелила мои губы. Я начал говорить. Эти слова были придуманы для меня»20.

Подобные бредовые идеи о контроле извне могут возникать по ряду причин, но большинство объяснений связаны с дефицитом двигательных репрезентаций, мешающим процессам внутреннего самоконтроля. Согласно одной из гипотез,