Почему психоз не безумие. Рекомендации для специалистов, пациентов и их родных - Стейн Ванхеле Страница 30

Это проблема, с которой мы продолжаем сталкиваться и сегодня. Общество по-прежнему склонно быстро загонять психотические переживания в угол и вешать на них ярлык непостижимой чепухи. Как следствие, мы лишаем людей, которые изо всех сил пытаются совладать с хрупким чувством реальности, столь важных для них контактов, что приводит к болезненной психологической изоляции. Пожалуйста, поймите меня правильно: я не утверждаю, что психозы легко поддаются объяснению. Как бы мы ни старались, содержание психотических переживаний часто все еще будет казаться странным. Ключевой момент заключается в том, что нам нужно подходить к «объяснению» более широко. Полностью понять психотические переживания никогда не удастся. Но разве это проблема?

Если я взгляну на скульптуру Яёи Кусамы или шагну в кинематографический мир Дэвида Линча, я не до конца пойму все, что вижу. Несмотря на это, я очарован их работами. Их искусство стимулирует новые идеи и ощущения, которые выходят за рамки того, что я обычно испытываю. Они выводят меня из зоны комфорта и заставляют взглянуть на реальность под другим углом. Это помогает мне (как и всем нам) избавиться от силы привычки. Искусство – и, в частности, «неотшлифованное», грубое по краям искусство, – открывает путь к выражению вещей, которые мы не можем произнести.

Психозы обладают таким же экспрессивным статусом, с той лишь разницей, что в психотической вселенной все более дико и необузданно, чем в творческом мире художника. И именно в этом заключается сложность. Как и в современном искусстве, психотические переживания стимулируют диалог и взаимодействие. Как только мы будем готовы воспринимать эти переживания как акты выражения, мы сможем установить с ними осмысленный контакт – точно так же, как посетитель художественной галереи взаимодействует со скульптурой или посетитель кинотеатра – с фильмом. Если у нас это получится, то психоз перестанет быть дефектом и даст возможность послушать как новый, полный аллюзий язык, так и открыться тому, как кто-то справляется с беспочвенностью своего существования.

Глава 5. Размышления о том, как можно обуздать психотические переживания

Юнг и «Красная книга»

Одной из самых значимых фигур в истории психиатрии, вне всякого сомнения, был и остается Карл Густав Юнг[31]. Он основал новое направление терапевтической мысли – аналитическую психологию. Возможно, во всем этом нет ничего примечательного, но только если не брать во внимание, что самые знаменитые прозрения Юнга случились в самый сложный период его жизни, когда он балансировал на грани безумия. Поэтому случай Юнга особенно интересен, ведь он показывает, что разрушительные психотические переживания могут дать импульс для творческой мысли. Правда, сперва ему пришлось пережить глубокий кризис, но позже он с большой изобретательностью использовал его в своих интересах, что позволило ему стать известным специалистом в области психиатрии.

Лучший способ понять, как ему это удалось, – заглянуть в «Красную книгу». Это иллюстрированный манускрипт, подобный тем, что создавались монахами в Средние века. Юнг написал и оформил страницы шестисотстраничного тома в кожаном переплете, который был изготовлен специально по заказу. Каждая глава начинается с красной буквицы, а текст написан каллиграфическим почерком. В книгу также включено множество эзотерических картин и мандал, выражавших его душевное состояние61.

У рукописи сложная история. Юнг работал над ней урывками, начиная с 1915 года, часто в перерывах между сеансами с пациентами. Многие из них говорили, что видели лежащую на столе у доктора книгу. В 1930 году он перевернул последнюю страницу и навсегда отложил книгу. С этого момента он стал проявлять больший интерес к скульптуре и обустройству дома в средневековом стиле на берегу Цюрихского озера – его еще называют башней в Боллингене. Это небольшой четырехбашенный замок, который Юнг сам спроектировал и украсил скульптурами – настоящий шедевр, призванный символизировать материнскую утробу. Там он почувствовал, будто родился заново, и «Красная книга» интересовала его все меньше и меньше. После его смерти рукопись «исчезла» (была спрятана) на сорок лет в хранилище швейцарского банка, возможно, потому, что наследники Юнга сочли ее содержание слишком эксцентричным, чтобы демонстрировать широкой публике.

Но по-настоящему история началась в 1913 году. Юнгу было 38 лет, и он яростно спорил с Фрейдом. Их общение началось на дружеской ноте. Фрейда и Юнга познакомил Эйген Блейлер, с которым Юнг работал в цюрихской клинике Бургхельцли, где оба исследовали темный мир шизофрении, сочетая экспериментальные исследования в области психологии с разработкой психоаналитической теории. Фрейд сразу же проникся симпатией к Юнгу: он увидел в молодом человеке нееврейского происхождения, с хорошими академическими связями и острым, как бритва, умом шанс избавить основы психоанализа от клейма аутсайдера в мире медицины. Фрейд и психоанализ, особенно на ранних стадиях развития, были жертвами антисемитизма. Общение с Юнгом дало Фрейду надежду на то, что это препятствие можно преодолеть. Начиная с 1906 года эти двое часто общались друг с другом, и Юнг быстро стал одним из ближайших соратников Фрейда.

Однако их сотрудничеству не суждено было продлиться долго. Через пять лет они радикально разошлись во взглядах на ключевые концепции теории психоанализа. В конце концов Юнг почувствовал, что Фрейд игнорирует его, и дружба распалась: каждый пошел своей дорогой, не сказав другому ни слова на прощание. Поначалу этот путь для Юнга был трудным и ухабистым. После разрыва с Фрейдом он оказался в подвешенном состоянии, блуждая по жизни без какой-либо важной цели. Вспоминая то время, он как-то сказал, что у него больше не было мифа, в который можно было верить. Он не чувствовал взаимопонимания с миром, и ему не хватало прочной связи с прошлым. А, как он понял позднее, без мифа разум разлетается в разные стороны.

И его разум взял курс на безумие. В детстве Юнг уже испытывал зрительные галлюцинации и мог на несколько часов потерять себя в безграничном воображении. В юности он верил в реальность даже самых странных картин, которые ему приходилось наблюдать. В возрасте двенадцати лет он увидел, как Бог испражняется на новую крышу собора в Базеле, а потом с благоговейным трепетом наблюдал, как рушится здание – это событие наполнило его необъяснимым блаженством. Фрейд не был Богом, но вскоре после их разрыва с Юнгом в жизни последнего вновь стали происходить чудеса – вот только переживания обрели деструктивный характер. Осенью 1913 года таинственные голоса шептали Юнгу слова, которые он едва понимал, а видения то и дело вторгались в его внутренний мир. Однажды он беспомощно наблюдал, как чудовищное наводнение затопило половину Европы: «Я видел могучие желтые волны, они несли обломки каких-то предметов