Почему психоз не безумие. Рекомендации для специалистов, пациентов и их родных - Стейн Ванхеле Страница 21

Источник этого восхищения кроется в изменении привычного образа мышления. В «психотическом откровении» преобладает первичный мыслительный процесс. Восприятие, фантазии и воспоминания формируют в сознании пациента различные виды интуитивных ассоциаций, что создает завораживающие взаимосвязи, которые полностью захватывают внимание человека. В частности, такие люди становятся одержимы повторами: цветов, слов с одинаковыми звуками или одних и тех же цифр. Люди, которые переживают подобные откровения, верят, что в этих повторах кроется истина, которую окружающие не могут или не хотят увидеть.

Поскольку такой тип «озарения» не основан на логическом рассуждении, он неуязвим для сомнений, свойственных логическому мышлению, и приводит к психотической уверенности. В этот момент очарование закономерностями приобретает до того странные черты, что человек, который испытывает подобное, начинает по-новому смотреть на мир. Эти смысловые ассоциации усиливают восприятие в том случае, если пациент на протяжении долгого времени уже страдал от отдельных психотических переживаний. Это углубляет тенденцию к заполнению сознания образами, которые наводят на размышления, так что внимание обостряется и кажется, будто вот-вот произойдет какое-то важное открытие.

Страдавший от психоза нидерландский философ Уотер Кустерс[21] в книге A Philosophy of Madness назвал психотические откровения «волшебно безумным недомыслием»42. Эта концепция отсылает к эрозии привычной логики обоснования. Поскольку первичный мыслительный процесс внезапно находит удивительные закономерности, связь с мистическим опытом становится логичной. Смысловые связи, которые мы не можем логически объяснить, всегда загадочны. Но в ментальном мире со слабой лингвистической организацией они воспринимаются как паранормальные или трансцендентные43.

При так называемом нормальном мышлении мы сопоставляем мысли друг с другом и рассматриваем их в перспективе. В результате одной мысли придается относительно больший вес, чем другой. При психотическом «недомыслии» происходит обратный процесс. Кустерс описывает это следующим образом:

«Недомыслие» ставит на одну доску все. Оно связывает вещи воедино, словно ожерелье из бисера, с помощью повторяющегося и всемогущего аргумента «имеет отношение». К примеру, красный цвет машины связан с цветом крови и коммунизма, который связан с левыми и правыми, что подобно движению по левой или правой стороне дороги, что в свою очередь связано с потоком транспорта, который подобен потоку воды, которая нужна, чтобы вымыть руки, что необходимо для борьбы с микробами, чтобы бороться с болезнью, которая связана с кровью и красной машиной и так далее44.

Мы можем назвать эти ассоциации неконгруэнтными или даже абсурдными. Тем не менее, если вы переживаете психотические откровения, подобные ассоциации свидетельствуют о высшей истине, которая вскоре станет известна. Если вы испытываете душевное потрясение, то предмет, который кому-то покажется чем-то тривиальным, например красная машина, едущая по дороге, может превратиться для вас в нечто захватывающее. Внезапно незначительные события наполняются смыслом, который еще только предстоит осознать.

На первый взгляд такой свободный ассоциативный стиль может показаться невинным, но часто он приводит людей в замешательство. Нередко психотические откровения полностью овладевают пациентом. Они не только вовлекают внешний мир в ассоциативный полет фантазии, порождаемый первичным мыслительным процессом, но и определяют образ человеческого «Я». До тех пор пока значения этих ассоциаций не будут закреплены во вторичных мыслительных процессах, они останутся нестабильными. В результате восприятие человеком как самого себя, так и окружающей реальности разлетается во все стороны. Это может создать гнетущую и угрожающую атмосферу. Немецкий психиатр Карл Ясперс[22] назвал такой вид переживаний «бредовым настроением»: пациент во всем видит что-то особенное и связывает это с собой. Но в то же время он не может объяснить, почему цунами двусмысленных намеков и предположений кажется ему таким примечательным45.

Бред тоже о чем-то повествует

Несмотря на смятение, бред все еще остается попыткой встроить психотические откровения в общий нарратив, а следовательно, восстановить воображаемую непрерывность психической жизни. Это вовсе не очевидно, потому что рассказчик сталкивается с очень сложной задачей – связать совершенно нелогичные откровения и сформировать из них новый и правдоподобный сценарий. События и их восприятие, которые больше не совместимы с нормальным порядком вещей, нужно объединить в сюжет, способный объяснить происходящее.

Такая попытка все объяснить означает, что по своей сути бредовые идеи сравнимы с теорией, пускай даже сильно раздутой и претенциозной. Бред переписывает историю и переосмысливает образы мира, прежде чем объяснить, какой скрытый механизм стоит за всем этим. Согласно Уотеру Кустерсу, бред описывает мировой «план»: «План – это тайна мира, изложенная в языке и открытая сумасшедшим. План объясняет, из чего состоит мир, откуда он появился, кто кому принадлежит, что с чем связано и что такое добро и зло».

Кустерс намеренно пишет слово «План» с большой буквы. Это подчеркивает монументальный масштаб бредовых амбиций. Основная идея заключается в том, что безумие строится на основе первичных моделей мышления, основанных на галлюцинациях и откровениях. Эти элементы всегда лингвистические, и в состоянии бреда вы воспринимаете их как секретный код, который затем пытаетесь расшифровать, чтобы поведать правду всему миру.

В худшем случае вы становитесь жертвой заговора, полного темных намерений, или носителем бремени непростительной вины. Эти состояния известны как «параноидальная мания преследования» и «меланхолическое чувство вины». В лучшем случае такой План позволяет вам почувствовать себя пророком, зрячим в стране слепых, выразителем гениальных идей. Это состояние известно как «мания величия» или «бред величия».

В начале карьеры Фрейд столкнулся с манией величия. Не со своей стороны, а в образе мыслей харизматичного коллеги Вильгельма Флисса[23], отоларинголога, с которым он состоял в активной переписке. Флисс, как и Фрейд, считал, что сексуальные проблемы лежат в основе многих медицинских проблем. В то время это была в высшей степени новаторская теория, так что поначалу Фрейд чувствовал, что благодаря сотрудничеству с Флиссом он лишь сильнее укрепился в своей идее.

Однако энтузиазм Фрейда угас, когда Флисс опубликовал медицинское исследование, в котором утверждал, что может объяснить абсолютно все, и даже нашел первопричину всех проблем: нерегулярный менструальный цикл46. От носовых кровотечений, астмы и диабета до развития речи и зубов – все медицинские проблемы или недомогания связаны с менструацией. Даже у мужчин. По словам Флисса, у самцов тоже есть свой менструальный цикл продолжительностью 23 дня, что на пять дней короче женского цикла. Так, среди прочего, он предположил, что Наполеон проиграл ряд решающих сражений из-за того, что вступил в сражения в неподходящий период месяца, как раз тогда, когда у него якобы была менструация. Он даже наблюдал похожие менструальные циклы у представителей царства растений. Нам (как и Фрейду) трудно воспринимать это всерьез, но Флиссу это открытие