Я – тело, только тело. Исследование телесности, сознания и ампутированных конечностей - Мохеб Костанди Страница 19

по его ответам на тесты с чернильными пятнами, что позволяло судить о степени восприятия им своего тела как защитной оболочки. Таким образом, таблица ответов, таких как «черепаха с панцирем», «пещера со скалистыми стенами» или «вход в дом», дает представление об уровне защиты или легкости вторжения в границы человеческого тела. В серии исследований, опубликованных в 1956 и 1964 годах, Фишер и Кливленд обнаружили значительные различия в том, как люди воспринимают границы своего тела. Люди с четкой границей подчеркивают ее защитную сущность и чаще «ведут себя автономно, проявляют высокую мотивацию к достижениям, вкладываются в выполнение задач, заинтересованы в общении с другими и выполняют активную объединительную роль в малых группах». Люди из этой «высокобарьерной» группы «более склонны к “мускульному” отношению к жизни, подчеркивая ценности, связанные с достижением высот»10.

Психиатры начали использовать концепции образа тела и границ тела для объяснения таких состояний, как шизофрения, которую некоторые стали рассматривать как расстройство, при котором, согласно одному из отчетов 1960 года, «границы Я становятся нечеткими или размытыми», так что «пациент может чувствовать […], что части его тела не принадлежат ему или что он является частью растений, животных, облаков, других людей или всего мира, а также что они являются частью его». Кейс-исследования того времени описывают широкий спектр нарушений образа тела у пациентов с диагнозом шизофрения, включая искажения в восприятии размера и формы частей тела, возникающие из-за «определенных неправильно интерпретированных телесных ощущений в сочетании с галлюцинаторными переживаниями некоторых специфических чувств, например обоняния». Среди них есть несколько случаев зоофилических метаморфоз, как, например, у 38-летнего смотрителя национального парка, сообщившего, что его «тело имеет собачий запах, который чувствуют все», а затем у него появилось ощущение, что его тело «уменьшилось и превратилось в тело собаки»; 39-летний крановщик с Ямайки, который «начал слышать “голоса”», утверждавшие, что у него «крабьи руки» – по его словам: «у меня было ощущение, что мои руки уменьшились и стали твердыми, как клешни краба»; и 47-летняя женщина, которая «страдала от “пронизывающего кошачьего запаха”, исходящего от ее тела»; она сообщала следующее: «я также чувствую, что мои руки и ноги уменьшились, покрылись шерстью и превратились в кошачьи лапы».

В отчете о проведении исследования 1967 года, описывающем таких пациентов, делается вывод, что примерно четверть психиатрических пациентов сталкиваются с теми или иными нарушениями образа тела, при этом отмечается, что шизофрения чаще всего «сопровождается причудливыми нарушениями формы образа тела», тогда как депрессия, кроме прочего, связана с «нарушениями массы образа тела»11.

Наблюдается широкое разнообразие неврологических и психиатрических состояний – от феномена фантомных конечностей, соматопарафрении и синдрома нарушения целостности восприятия собственного тела до более распространенных состояний, таких как нервная анорексия и телесное дисморфическое расстройство (body dysmorphic disorder, BDD). Однако влияние Шильдера простирается далеко за пределы наук о разуме и мозге. Концепция образа тела широко используется в гуманитарных дисциплинах и даже в массовой культуре. На самом деле междисциплинарные исследования образа тела даже обзавелись собственным рецензируемым научным журналом Body Image («Образ тела»), который начал выходить в 2004 году. В редакционной статье к первому номеру журнала главный редактор Томас Кэш отмечает постоянный рост исследований образа тела во второй половине XX века – поиск в базах данных научной литературы Psyc-INFO и PubMed статей, содержащих термин «образ тела», дает 726 результатов за 1970-е годы, 1428 – за 1980-е годы и 2477 – за 1990-е годы. Томас Кэш призвал ученых присылать оригинальные исследовательские работы, теоретические статьи и практические отчеты по широкому кругу тем: влияние конкретных физических характеристик, таких как размер тела, привлекательность и внешний вид, на образ тела; психологическое функционирование, межличностные процессы и качество жизни; кросс-культурные и этнические исследования внешности и образа тела; изучение внешности и образа тела во всех медицинских и оздоровительных контекстах, включая косметическую и реконструктивную хирургию, стоматологию, дерматологию, эндокринологию, неврологию, сестринское дело, акушерство и гинекологию, физиотерапию и реабилитационную медицину; связь образа тела с физическими упражнениями, питанием и диетами, уходом за собой и другими видами поведения, изменяющими внешность; концептуальный вклад в исследование образа тела с эволюционной, феминистской, психодинамической и других точек зрения12.

Человечек в мозгу

Хотя понятия схема тела и образ тела помогают объяснить, как мозг отображает тело и как эти репрезентации управляют поведением, оба они носят гипотетический характер. Наше понимание того, как мозг на самом деле представляет тело, во многом связано с новаторской работой канадского нейрохирурга Уайлдера Грейвса Пенфилда.

Во второй половине XIX века исследователи стали утверждаться в мысли, что определенные участки мозга отвечают за конкретные функции, такие как речь и движение. В 1860-х годах в Национальном госпитале неврологии и нейрохирургии на Куин-сквер в Лондоне невролог Джон Хьюлингс Джексон обследовал сотни больных эпилепсией, страдавших от припадков или паралича. Его увлекло то, что припадки часто вызывают типичную последовательность судорог, которые маршируют вверх или вниз по одной стороне тела пациента, и в 1868 году он сообщил: «Я полагаю, что манера дебюта имеет большое значение для марша припадка. Если припадок начинается с лица, то судорога, охватывающая руку, может спускаться по конечности. […] Когда припадок берет начало в ноге, судорога движется вверх; когда нога поражается после руки, судорога в ноге направляется вниз». Он также отмечал, что «в очень многих случаях эпилепсии […] судороги охватывают только одну сторону тела; и, как показывают вскрытия, причиной является видимое органическое поражение той стороны мозга, которая противоположна стороне тела, охваченной судорогой, часто на поверхности полушария».

В знаменательной работе 1870 года «Исследование судорог» (A Study of Convulsions) Хьюлингс Джексон предположил, что припадки берут начало в коре головного мозга в результате «чрезмерного и беспорядочного воздействия нервной ткани на мышцы», а клинические наблюдения привели его к выводу о существовании двигательной области мозга, содержащей схему тела, организованную соматотопически, то есть с учетом пространственных отношений между частями тела, так что соседние части тела на схеме расположены рядом друг с другом13.

Примерно в это же время анатом Густав Теодор Фрич и психиатр Эдуард Гитциг представили первые прямые доказательства наличия в коре головного мозга двигательной области, организованной подобным образом. Будучи военным хирургом во время франко-прусской войны, Гитциг занимался лечением солдат с тяжелыми травмами головы и заметил, что слабая электрическая стимуляция затылка иногда вызывала движения глаз. Работая в Берлине, они с Фричем подвергли электрической стимуляции обнаженный мозг собаки и обнаружили, что слабая стимуляция задней части лобной доли вызывает изолированные движения отдельных групп мышц на противоположной стороне тела: «Часть выпуклости полушария мозга является двигательной, другая часть