Мода и границы человеческого. Зооморфизм как топос модной образности в XIX–XXI веках - Ксения Гусарова Страница 33

дыбом, как у некоторых дикарей в Африке, или рассыпает ее по плечам, как у Мэдж Уайлдфайр, и считает себя тем красивее, чем больше она напоминает своим видом сумасшедшую или негритянку» (Lynn Linton 1888: 3–4). Современная девушка здесь выступает как сама себе «селекционер» – она придает своей внешности все более необычный вид, движимая соперничеством с другими такими же «заводчицами»: «Все ее старания направлены на то, чтобы превзойти своих товарок в модном сумасбродстве» (Ibid.: 3). Сходным образом, хотя и менее критически, Дарвин описывает конкуренцию между голубятниками, стремящимися создать невиданные прежде, гротескные в своих крайностях живые формы. Проблема «современной девушки», какой рисует ее Линн Линтон, заключается в том, что она не довольствуется ролью «голубя», выращиваемого в соответствии с мужскими вкусами (вспомним дарвиновскую уверенность в способности мужчин получить разнообразие женских типов, стоит им лишь пожелать этого), а присваивает себе роль знатока, для которой у нее не хватает ни вкуса, ни чувства меры.

Примечательно, что то же самое делает и сама Линн Линтон в своей статье – выступает с экспертных позиций, критически оценивая «современную девушку» и пытаясь повлиять на зашедший слишком далеко процесс «(само)селекции». Исследователи отмечают, что в своей публицистике и даже в частных документах Линтон неизменно дистанцировалась от женщин, никогда не говоря «мы», в отличие от многих других консервативных писательниц, а только «они» (Harsh 2002: 460). «Мужские» свойства дискурсивной позиции субъекта в «Современной девушке» также проявляются в интеллектуальных притязаниях, например в той блестящей небрежности, с которой Линн Линтон сыплет французскими и латинскими речениями. Однако центральная составляющая этой риторической гендерной травестии – представительство мужских интересов, которое берет на себя публицистка.

Отсутствие оглядки на других и отказ руководствоваться мужскими предпочтениями в выборе досуга и в формировании собственного облика называются в статье наиболее тревожными и отталкивающими чертами современной девушки: «Что удивительно в образе жизни современных женщин – это как он укрепился, несмотря на неодобрение мужчин. Издавна бытовало представление, что два пола созданы друг для друга и что для них весьма естественно стараться нравиться друг другу и делать для этого все возможное. Но современная девушка не нравится мужчинам» (Lynn Linton 1888: 8). Можно подумать, что речь идет об эмансипированной особе, протофеминистке, однако далее Линн Линтон дает понять, что говорит не о подлинной независимости, а лишь о неспособности увидеть себя со стороны: «мы хотим верить, что подо всем этим модным бесстыдством у нее еще осталось немного душевной скромности и что, если бы можно было открыть ей глаза на то, какой ее видят мужчины, она исправилась бы, пока не поздно» (Ibid.: 7–8). Именно эту цель ставит перед собой Линтон в статье, присваивая себе, таким образом, прерогативы мужского взгляда.

Еще более настойчиво мысль о необходимости подчиняться мужским желаниям и прихотям, вылепливая себя в соответствии с ними, проводится в статье «Идеальные женщины», опубликованной через два месяца после «Современной девушки», в мае 1868 года. Завершая обзор мужских представлений об идеале, бытующих в разных странах и социальных слоях, а также демонстрирующих индивидуальную вариативность, Линн Линтон заключает: «Итак, во всех странах идеальная женщина разная – она меняется, подобно хамелеону, чтобы угодить мужскому вкусу <…> мы придерживаемся того принципа, что по законам, повсюду управляющим человеческими сообществами, она обязана изучать желания мужчины и строить свою жизнь в гармонии с его предпочтениями» (Ibid.: 66–67). В предыдущем разделе мы видели, что женщинам нередко ставится в вину предполагаемое отсутствие собственного «я», проявляющееся среди прочего в их готовности носить любые, самые нелепые фасоны, которые только входят в моду. В русле противоречивого характера мизогинного дискурса в целом и ее собственной публицистики в частности, Линн Линтон, наоборот, пропагандирует здесь совершенный отказ от индивидуальности ради более полного соответствия мужским взглядам на идеал женственности. В другом месте той же статьи женщина сравнивается с канарейкой, с которой, порой жестоко, забавляется мужчина – если хамелеон меняет цвет по своей природе, то птица является объектом одновременно селекции и дрессировки.

Статьи Линн Линтон в «Субботнем обозрении» спровоцировали бурную общественную дискуссию вокруг фигуры «современной девушки», а само это словосочетание превратилось в риторический топос. Примечательно, что голоса, звучавшие в защиту «современной девушки», зачастую также исходили из «селекционерской» парадигмы, возлагая на мужчин ответственность за предполагаемые женские недостатки, заклейменные Линн Линтон. Так, в продолжающемся издании «Антология современной девушки», выходившем с марта 1869 года, была среди прочего опубликована заметка «Возражения леди господам творения», где утверждалось, что «женщины таковы, какими их делают мужчины» (A Lady 1869: 179), поэтому в появлении «современной девушки» очевидным образом виновен «современный мужчина». В целом «современные девушки» в «Антологии» характеризуются далеко не столь негативно, как в статье Линн Линтон: морализаторский тон смягчается, зачастую сменяясь добродушным подтруниванием, веселое времяпрепровождение и яркая внешность «современной девушки» уже не являются чем-то безусловно предосудительным, а, напротив, выступают соблазнительным образцом для подражания. Как отмечает Кристин Морузи, «Антология» не только использовала фигуру «современной девушки» для упражнений в остроумии, но и адресовалась соответствующей читательской категории, поэтому «юмористические заметки на ее страницах должны были придерживаться тонкой грани между развлечением, даже в указаниях на недостатки современной девушки, и критикой, которая могла бы оттолкнуть читательниц» (Moruzi 2009: 12).

Важной чертой «Антологии» было большое количество иллюстраций, сформировавших своего рода канон изображений «современной девушки». Многие его элементы, отражая модные тенденции своего времени, появлялись на страницах периодической печати и раньше, однако репрезентируемый таким образом женский «типаж» еще не вполне осознавался как таковой и не имел названия; в «Антологии» же эти приметы были собраны в четкую визуальную формулу, мгновенно опознававшуюся как портрет «современной девушки». Некоторые ее составляющие кажутся непосредственно заимствованными из статьи Линн Линтон: таковы крошечные шляпки, как правило, лихо надвинутые на лоб, и короткие юбки. Последние в это время действительно на несколько сантиметров приподнялись над полом в визитных и прогулочных костюмах, а также в одежде для спортивных занятий, таких как езда верхом или горный туризм, которым в «Антологии» уделялось большое внимание. Как и в тексте Линн Линтон, юбки девушек на иллюстрациях из «Антологии» короче, чем могли требовать сугубо практические соображения; внимание привлекается к стройным щиколоткам и крошечным ступням в модных туфельках. Многие из этих изображений нельзя назвать карикатурными – настолько лестные образы «современных девушек» они создают, – однако с традицией модной карикатуры их роднит визуальное усиление актуальных трендов: так, очевидно, что художники (скорее, чем сами девушки) дополнительно укоротили юбки, заставив их, по выражению Линн Линтон, «взлететь до середины икры». При этом если преувеличение в исходной статье служило осуждению