Петербург времен Петра Великого - Евгений Викторович Анисимов Страница 72

стороны Адмиралтейства, на невском берегу (примерно на современной площади Декабристов) стояла каменная Исаакиевская церковь. Надо понимать, что это было второе здание церкви. Первое было переделано, как писал А.И. Богданов, из старого «чертежного амбара, в котором рисовали чертежи для корабельного строения» адмиралтейского ведомства[653]. Амбар же находился на Лугу против основных ворот Адмиралтейства. Освещение новой церкви было совершено весной 1707 г.[654] Именно в ней, согласно легенде, в 1712 г. венчались Петр и Екатерина.

В августе 1717 г. по проекту Г.И. Маттарнови началось строительство каменной Исаакиевской церкви уже в другом месте, западнее Адмиралтейства. После смерти в 1719 г. Маттарнови стройкой ведал незаменимый Трезини, который составил чертеж шпица церкви и наблюдал, как такой же незаменимый «шпичный мастер» ван Болес его возводил[655]. По указу 1717 г., церковь должна быть закончена «каменным строением из государевых всех материалов» через три года, в 1720 г., но стройка затянулась. И.Э. Грабарь полагал, что виновником задержки стал Иван Зарудный, который не успевал делать одновременно иконостасы и для Исааковской церкви, и для Петропавловского собора[656]. Но по документам Канцелярии от строений видно, что и без Зарудного дело двигалось медленно – в мае 1724 г. Гербелю было поручено «зделать чертеж иконостасу», а только к декабрю 1724 г. здание было подведено под кровлю и по требованию кровельного мастера Генекрея «для накрывания болшаго купола» было выделено 2 тыс. листов жести[657].

Первоначальная Исаакиевская церковь. Гравюра середины XVIII в.

На месте современного здания Сената и Синода располагались «Княжеские мазанки» – постоялый двор, принадлежавший А.Д. Меншикову[658]. Здесь же, в этой части Адмиралтейского острова, находился Шневенский (по имени командира морских солдат Шневенца) рынок, или, как называли его в народе, «Шлевенский рынок». От рынка до будущей Гороховой тянулись три Шневенские слободы (улицы), в которых жили солдаты и офицеры морской пехоты. Ближе к Новой Голландии на месте современной площади Труда был, как уже сказано, острог для каторжников («Каторжный двор»). Их использовали на работах в Адмиралтействе и на лесных складах, там, где теперь стоит Новая Голландия[659], и на основанном в 1712 г. Галерном дворе, который занимал самый дальний (западный) край Адмиралтейского острова, выходил на устье Мойки, причем после строительства в 1720 г. Адмиралтейского канала Галерный двор также оказался на острове – Галерном. Сейчас там расположены «Адмиралтейские верфи»[660].

Отступление:

Чем наша Новая Голландия отличалась от их «старой» Голландии

Как известно, Голландия была во многом образцом для Петра I. Месяцы работы в Амстердаме, на Остенбурге в 1697–1698 гг. не прошли для царя даром, они навсегда запечатлелись в его память, он не раз и не два возвращался к ним в своих мыслях, письмах, делах. Что же это за Остенбург, столь памятный для Питера-тиммермана? Строго говоря, Остенбург – это насыпной остров на реке Амстел в Амстердаме, который в 1661 г. купила Ост-Индская компания. В XVII–XVIII вв. она была мощнейшей, богатейшей торговой фирмой, владела колониями в Индонезии, на Цейлоне и в других местах Земного шара, стала государством в государстве и имела свой флот. Для устройства верфи компания и купила этот остров.

В короткое время на Остенбурге возник подлинный «кораблестроительный парадиз». Он-то и произвел на Петра сильнейшее впечатление. Как выглядел Остенбург? Первое, что видели люди, это было пятиэтажное здание Пакгауза с куполом. Склад этот для прагматичных и скуповатых голландцев (они с юмором говорят, что Голландия – родина проволоки, просто два голландских купца в споре так тащили к себе гульден, что растянули монетку в проволоку) был краше всяких дворцов и соборов, и Пакгаузу даже посвящали стихи. А как же иначе – Пакгауз был воплощением могущества Ост-Индской компании и Голландии в мореплавании. На первом этаже Пакгауза хранили железо, гвозди, эту же самую проволоку, а также были огромные… бойни на пятьдесят крюков. Здесь забивали скот, вялили и солили мясо, которым предстояло кормить экипажи в море. Выше размещались склады для пряностей, кофе (можно представить, какой оттуда шел обворожительный дух!), склады и мастерские корабельных снастей и парусов.

Перед Пакгаузом были устроены корабельные склады и собственно верфь на три стапеля, где и строили знаменитые голландские «калоши». За пакгаузом, на другой стороне острова, находились плотницкие мастерские, лесопилки, сушильни для леса, мастерские, в которых гнули доски по нужному профилю[661]. Корабельный лес, привезенный из Германии, Скандинавии и России, долго готовили к делу. Вначале бревна полгода вымачивали в воде, затем в ноябре – декабре лебедками вытаскивали их на берег, домкратами и специальными деревянными кранами перетаскивали в сушильню. Голландцы сушили лес в стоячем положении – то ли этого требовала их технология, то ли места на Остенбурге было мало.

На безопасном расстоянии от верфи располагались смолокурни, где смолили канаты и готовили смолу для обработки днища кораблей. Якорные кузницы на 18 горнов появились на Остенбурге в начале XVIII в. – до тех пор гильдия амстердамских кузнецов не отдавала компании права делать якоря. И только длинные, в полкилометра канатные мастерские не уместились на Остенбурге, и их построили на отдельном острове.

Кораблестроительное хозяйство в Петербурге, как на Остенбурге, было также сгруппировано в одном месте, на пространстве Адмиралтейского острова (точнее – в его западной части). Кроме Главного Адмиралтейства с его службами здесь располагался Галерный двор (Галерная верфь). Главной магистралью этого обширного предприятия была просека, которая потом стала Галерной улицей. Вокруг были шлюпные сараи, столярные, такелажные и иные мастерские, смоляные амбары, разного рода склады – «магазейны» и, конечно, сараи для хранения и сушки корабельного леса. Надо полагать, что здесь собиралось много леса: в Адмиралтействе непрерывно закладывали новые и все более крупные корабли, а на Галерном дворе строили галеры и мелкие суда на десятках стапелей[662]!

Великую амстердамскую верфь-остров Остенбург более всего напоминали склады на острове Новая Голландия. Однако название это – Новая Голландия – в документах петровского времени не попадается. Первый раз мы встречаем ее в решении о строительстве складов для хранения дубового леса на острове, образованном Мойкой и двумя каналами – Адмиралтейским и Крюковым. Дело поручалось архитектору Ивану Коробову. В июне 1732 г. в докладе Морской комиссии отмечалось удобство острова – он был достаточно близко от Адмиралтейства, и корабельные леса могли быть переправлены по Адмиралтейским каналам, которые «течение свое имеют прямо в помянутое место, в Голландию». На этом основании был принят указ императрицы Анны Иоанновны о постройке лесных «сараев на месте, именуемом Новой Голландией»[663].

Допускаю, что