Виталий Горбач - Над Огненной Дугой. Советская авиация в Курской битве Страница 52

Намного более драматично сложился другой вылет в этот же день экипажей 893-го шап. Как и в предыдущем случае, в районе цели штурмовики вновь подверглись неожиданной атаке из-за туч четверки «фокке-вульфов», которые без промедления устремились к штурмовикам. Головной FW-190 нацелился на Ил-2 командира полка Хромова. Времени на отражение атаки у советских истребителей практически не оставалось. Младший лейтенант П. Е. Королев, находившийся ближе всего к противнику, неожиданно развернул свой Як-1 в лоб атакующему «фоккеру». На большой скорости оба самолета врезались друг в друга, исчезнув в яркой вспышке взрыва[201].

Немецкие источники не содержат упоминания о таране советского истребителя или столкновении в воздухе в районе Болхова 14 июля. Тем не менее 16 июля в этом районе отмечена гибель одного из ведущих асов I/JG54, лейтенанта Гюнтера Шелла, который пропал без вести после тарана русского истребителя. Однако на сей раз уже советские документы не содержат упоминания о совершенных 16 июля таранах. Остается лишь предположить, что в дату гибели Шелла, имевшего на тот момент 71 победу, вкралась ошибка, и, возможно, именно таран младшего лейтенанта П. Е. Королева поставил точку в карьере немецкого аса.

Большая нагрузка в районе Болхова легла на плечи пилотов 313-й нбад. Своими налетами они несколько раз заставляли немецкие войска прекращать беспокоящий огонь ночью, давая полный отдых своей пехоте, что неоднократно отмечалось командованием 9-го гвардейского стрелкового корпуса. Однако вскоре терпение противника «лопнуло». С 16 июля пилоты 313-й нбад, а также соседних 213-й (1-й ВА) и 284-й нбад начали отмечать повышенную активность немецких ночных истребителей в районе аэродромов обеих дивизий. В ночь на 17 июля У-2 (зав. номер 9814) 15-го нбап летчика Самсонова подвергся нападению ночного истребителя Ju-88. Старший лейтенант Ковалев, летевший ведомым в паре, наблюдал, как ведущий У-2 после очередей «юнкерса» загорелся и упал на землю. Победу одержал Роберт Ландау (Landau Robert) из состава 10./NJG5. Согласно немецким источникам, этот пилот за ночь атаковал и уничтожил три отряда Р-5, а еще один «кукурузник» был уничтожен им на земле.

В ночь на 18 июля повреждения получил другой биплан из состава 765-го нбап 313-й нбап. На У-2 очередями с немецкого ночного истребителя оказались повреждены тросы управления и элерон. После этого вражеский самолет обстрелял аэродром Вязок, а спустя несколько часов другой «ночной гость» провел «разъяснительную работу», разбросав в районе аэродрома пачки листовок. Несмотря на эти успехи, пилоты У-2 в целом отмечали, что при выполнении боевых заданий и встрече с истребителями Bf-110 «последние наших самолетов не замечают»[202].

Куда более опасным противником оказалась зенитная артиллерия, особенно эффективная в районах крупных городов — Орла и Мценска. Только из состава 313-й нбад над этими целями оказалось подбито 16 самолетов. Еще более сильная ПВО отмечалась в районе Болхова, где в ночь на 16 июля 213-я нбад 1-й воздушной армии лишилась разом 5 У-2, два из которых были найдены позднее. Однако на общем фоне активности ночных бомбардировщиков эти потери были несущественны. Например, экипажи той же 213-й нбад выполняли за ночь от 100 до 400 самолето-вылетов, доведя общее число ночных вылетов 1-й воздушной армии за июль до 3678 (2381 У-2, 131 Р-5 и 11 истребители).

Удары по Болхову пилоты 313-й нбад осуществляли одновременно с экипажами АДД, что неожиданно создало немалые трудности для экипажей «кукурузников». Так, оперсводки 313-й нбад за 15 июля отмечали, что «работа самолетов У-2 усложняется одновременными действиями по одной и той же цели самолетов ДБА. САБ, сбрасываемые самолетами ДБА, начинают действие с высот более 1000 метров и освещают самолеты У-2, работающие на высоте 600–1000 метров»[203]. Надо сказать, это был не первый случай, когда пилоты легкомоторных и дальних бомбардировщиков мешали друг другу в воздухе. Еще в ночь на 9 июля самолет 638-го нбап 284-й нбад столкнулся в воздухе с Ил-4, но для экипажа У-2 все завершилось благополучно — младшие лейтенанты Викторов и Либерман смогли покинуть разваливавшийся биплан на парашютах.

Другой целью ночных бомбардировщиков стали коммуникации противника и немецкие аэродромы. Судя по докладам экипажей У-2, а также немецким документам, эти «вылазки» были весьма успешны. Так, в ночь на 15 июля были совершены налеты на аэродромы Домнино и Мценск. Экипажами было зафиксировано несколько пожаров. Но особенно болезненными оказались укусы советских ночных «москитов» в ночь на 17 июля, когда от бомб одиночного У-2 погиб командир недавно перебазировавшейся из состава 4-го воздушного флота группы III/StG2 Вальтер Краусс (Krauss Walter). На следующий день его пост занял известный ас-пикировщик Ганс Ульрих Рудель (Rudel Hans Ulrich).

Вернемся к общей картине в районе Орловской дуги. Как мы уже отмечали в предыдущей главе, на состоявшемся 13 июля совещании в ставке Гитлера с участием фельдмаршалов Клюге и Манштейна было фактически принято решение о приостановлении операции «Цитадель». В немалой степени этому способствовал неутешительный доклад Клюге, который, по воспоминаниям Манштейна, нарисовал безнадежную картину, сложившуюся в полосе его объединения.

«Армия Моделя не может продвигаться дальше и потеряла уже 20 000 человек. Кроме того, группа вынуждена отобрать все подвижные части у 9 армии, чтобы ликвидировать глубокие прорывы, сделанные противником уже в трех местах фронта 2 танковой армии. Уже по этой причине наступление 9 армии не может продолжаться и не может быть потом возобновлено», — докладывал фюреру командующий группой армий «Центр»[204].

К исходу 13 июля положение в районе Орловской дуги для командования группы армий «Центр» было действительно тяжелым. Как отмечал немецкий историк Э. Зимке: «2-я танковая армия четырнадцатью дивизиями удерживавшая 170-мильный фронт, не смогла противостоять быстрым и глубоким вклинениям противника. К полудню Клюге был вынужден перебросить две дивизии, предназначенные для передачи 9-й армии, во 2-ю танковую армию, а во второй половине дня и вечером он должен был отдать приказ 9-й армии о передаче двух танковых дивизий, половины всех имевшихся у нее „Фердинандов“, значительного количества артиллерии и реактивных минометов»[205].

Тем не менее надо отдать должное фельдмаршалу Клюге, который не только начал практически мгновенную перегруппировку сил внутри орловского плацдарма, но и вскоре объединил командование 9-й и 2-й танковых армий в руках генерала Моделя, завоевавшего в вермахте славу специалиста по оборонительным действиям. Отметим, что переброска дивизий во 2-ю танковую армию из резерва группы «Центр» и 9-й армии велась в достаточно высоком темпе. Уже 12 июля из резерва 2-й танковой армии была выдвинута в район наступления 11-й гвардейской армии Западного фронта 5-я танковая дивизия. Из состава 9-й армии на помощь частям 2-й танковой армии были отправлены 12-я, 18-я и 20-я танковые дивизии, а также 36-я пехотная дивизия. С 14 по 15 июля из района Витебска в полосу 35-го армейского корпуса подошли части 8-й танковой дивизии. Кроме того, 9-я армия передала 2-ю танковую дивизию, а также несколько дивизионов штурмовой и реактивной артиллерии. 16 и 17 июля в состав 2-й танковой армии были также переданы управление 41-го танкового корпуса, 9-я танковая и 10-я моторизованная дивизии. До конца месяца 2-я танковая армия получила также пять пехотных и две моторизованные (гренадерские) дивизии, в том числе из состава группы армий «Юг». Таким образом, за весьма короткий срок в районе боев было сосредоточено 7 танковых и 3 моторизованные дивизии.

Советская разведывательная авиация, действовавшая над относительно небольшой Орловской дугой, неоднократно отмечала интенсивную переброску войск во 2-ю танковую армию не только из расположения армии Моделя, но и со стороны Орла и Брянска. Особенно активное движение боевой техники и пехоты противника отмечалось от Змиевки к Орлу. Так, 14 и 15 июля передвижение соединений противника самолеты-разведчики 15-й и 16-й воздушных армий наблюдали всего в 15–40 километрах от линии фронта, а также отслеживали 15 июля сосредоточение танковой группировки противника в районе Подмаслово, Моховое, Дерновка[206].

Перегруппировка значительных сил танковых и моторизованных соединений вблизи линии фронта таила в себе известный риск потерь от ударов советской авиации. Однако странная симметрия Курской битвы, когда противоборствующие стороны, словно поменявшись местами, вольно или невольно повторяли еще недавние ошибки друг друга, сработала и здесь. Так же как и немецкая авиация в начале месяца, советская в его середине не проявила практически никакого интереса к воздействию на коммуникации противника. Основная масса самолетов 15-й воздушной армии была сосредоточена на поле боя, не нацеливаясь командованием на нанесение ударов по передислоцирующимся частям противника на большую глубину, ограничиваясь борьбой с ближайшими резервами, непосредственно подтягиваемыми противником к полю боя. Бывший начальник штаба Брянского фронта генерал Л. М. Сандалов отмечал: «К сожалению, наша авиация не смогла задержать подход резервов противника к полю сражения. Вследствие этого превосходство наших войск на участке прорыва день за днем уменьшалось. В течение последующих трех дней, 15–17 июля, наступление армий Брянского фронта все более замедлялось»[207]. Задачи по борьбе на коммуникациях врага были «отданы на откуп» командованию АДД, которое концентрировало все свои усилия на нанесении ударов по крупным железнодорожным узлам — Орел, Волхов, Карачев и Брянск, о чем мы расскажем ниже.