Немцы после войны. Как Западной Германии удалось преодолеть нацизм - Николай Анатольевич Власов Страница 49

правительство организовало целый комплекс таких мер. Бо́льшая часть жилья строилась за государственный счет. Для частных застройщиков предусматривались льготы и налоговые вычеты. В итоге уже в 1949 г. в Федеративной Республике было построено больше жилья, чем за четыре предшествующих года. В следующем году был принят первый Закон о жилищном строительстве. Темпы быстро росли: 219 000 квартир в 1949 г., 441 000 в 1951 г., более полумиллиона в 1953 г. За 1950-е гг. было введено в эксплуатацию около 5 млн квартир и частных домов, что позволило решить жилищную проблему. Это было важно сразу по нескольким причинам.

Во-первых, жилищный вопрос очевидным образом занимал очень значимое место в сознании западных немцев. Быстрое решение проблемы привело к резкому росту популярности не только правительства Аденауэра, но и нового государства в целом.

Во-вторых, массовое строительство жилья в крупных городах способствовало возвращению туда жителей из сельской местности и мелких городков, куда их эвакуировали во время и после войны. Выше уже говорилось, что отношения между местными и приезжими были зачастую весьма напряженными. Эта напряженность усиливалась безработицей, которая оставалась там гораздо более высокой, чем в крупных городах. Жилищное строительство позволило наконец решить и эту проблему: только за первые четыре года существования ФРГ было переселено около 600 000 человек.

В-третьих, быстрый рост числа жителей крупных городов позволил наконец обеспечить необходимой рабочей силой предприятия. После войны существовал сильный дисбаланс: фабрики в городах, а рабочие руки — в деревне. Чем больше людей возвращались в промышленные центры, тем быстрее росли возможности расширения производства. Жилищное строительство иногда называют самым важным из факторов, способствовавших «экономическому чуду» 1950-х.

При этом, безусловно, в жертву приносилась эстетическая составляющая. Центры крупных западногерманских городов, до войны весьма живописные, теперь сплошь и рядом застраивались унылыми однообразными «коробками». Однако времени кропотливо восстанавливать исторический облик старых кварталов у федерального правительства попросту не было.

Жилищное строительство было особенно актуально в контексте проблемы переселенцев с востока. В первой половине 1950-х каждый шестой житель ФРГ был беженцем — либо с утраченных в результате войны восточных территорий, либо из советской оккупационной зоны (с 1949 г. ГДР). Положение этих людей было самым уязвимым. Безработица среди них оставалась примерно вдвое выше, чем в среднем по стране, жилищные условия — хуже, чем у местных. В качестве политического представительства беженцев в 1950 г. была создана партия «Общегерманский блок / Союз изгнанных и лишенных прав». Довольно быстро возникла угроза ее превращения в праворадикальную силу, поскольку среди «лишенных прав» присутствовало немало бывших нацистов.

Федеральное правительство уделяло работе с беженцами большое внимание. Было создано специальное министерство по делам изгнанных (вскоре переименованное в министерство по делам изгнанных, беженцев и пострадавших от войны). Изменение названия объяснялось тем, что все больше восточных немцев мигрировали на запад; в конце 1949 г. в ФРГ с территории ГДР прибывало около тысячи человек в день. Аденауэр стремился при каждой возможности демонстрировать свое внимание к проблеме и солидарность с беженцами. В 1953 г. был принят Федеральный закон об изгнанных, который предусматривал социальные выплаты и налоговые льготы для этой категории граждан, а также помощь в профессиональном обучении.

Социальная политика в целом стала одним из приоритетов работы правительства. В то же время «экономический блок» во главе с Эрхардом пристально следил за тем, чтобы защита слабых не мешала развитию свободного предпринимательства. Вопрос, на каких принципах строить экономику, в конце 1940-х гг. еще оставался спорным. Даже христианские демократы в своей Аленской программе 1947 г. допускали национализацию крупных предприятий. Правда, они довольно быстро отказались от этой идеи (в отличие от социал-демократов и поддерживавших их профсоюзов), но оставался вопрос: насколько полезно и целесообразно глубокое вмешательство государства в экономику?

Ответом стала концепция социальной рыночной экономики, вскоре превратившаяся в один из главных брендов ФРГ на международной арене. Обычно это понятие связывают с именем Эрхарда, но в реальности разработкой концепции занималось несколько экспертных коллективов. Авторство термина принадлежит экономисту и политику Альфреду Мюллер-Армаку. Его биография сама по себе достаточно любопытна и в какой-то мере типична для ранней ФРГ. В 1933 г. он приветствовал приход нацистов к власти, вступил в НСДАП, опубликовал книгу «Государственная идея и экономический порядок в новом рейхе». В 1940 г. был назначен директором Института экономических и социальных наук Вестфальского университета. В годы войны поддерживал тесные контакты с деловыми кругами, с которыми доверительно обсуждал послевоенное экономическое устройство, в том числе в случае поражения; выступал за то, чтобы государственный контроль над бизнесом был ослаблен. В это же время познакомился с Людвигом Эрхардом. После войны успешно прошел денацификацию, вступил в ХДС, в 1946 г. опубликовал книгу «Управление экономикой и рыночное хозяйство», где и ввел в обращение знаменитый термин. В 1950 г. Мюллер-Армак перешел в Кёльнский университет, создал и возглавил Институт экономической политики, а два года спустя стал главой департамента в министерстве экономики.

Идея социальной рыночной экономики была закреплена в «Дюссельдорфских принципах» — предвыборной программе ХДС 1949 г. Там же формулировалась ключевая мысль: социальная рыночная экономика противопоставляется как плановой экономике советского образца, так и либеральной экономической свободе. Ее задача — добиться «высшей степени экономической пользы и социальной справедливости для каждого». Государство не должно непосредственно вмешиваться в экономику, однако от него требуется направлять ее на благо всего народа при помощи «органических средств»: антимонопольного законодательства, налогов, инвестиционной и кредитно-финансовой политики, а также мер социального характера. Для нуждающихся было предусмотрено «достойное обеспечение»[125].

В теории это звучало прекрасно, но практика несколько отставала. Антимонопольное законодательство столкнулось с настолько сильным сопротивлением промышленников, что его удалось принять только в 1957 г. Старые деловые элиты, почти безболезненно прошедшие через горнило денацификации, сохранили свою власть и влияние. Федеральный союз немецкой промышленности (BDI, Bundesverband der Deutschen Industrie), созданный в 1949 г. с целью представлять интересы бизнеса, контролировался рурскими «стальными баронами».

Государство, в свою очередь, активнейшим образом вмешивалось в экономику: в начале 1950-х примерно треть всех цен (в том числе на продовольствие, коммунальные услуги, общественный транспорт) регулировалась. Широко применялись и непрямые механизмы: субсидии, налоговые льготы, ограничение импорта. Избиратели в большинстве своем поддерживали регулирование цен, как и многие чиновники в министерстве экономики. В итоге сплошь и рядом экономические практики довоенных времен продолжали существовать. Как пишет современный исследователь, «в послевоенной Германии действительно случилась экономическая революция, но произошло это к востоку от железного занавеса»[126].

Наконец, внутриполитическим задачам служила внешняя политика. С самого начала проект западноевропейской интеграции был для Аденауэра средством не только как можно скорее избавиться от ограничений Оккупационного статута, но и тесно привязать ФРГ к западному сообществу наций, исключив возможность продолжения