Война, мир и книги - Валерий Валерьевич Фёдоров Страница 41

проявились некоторые элементы возможного будущего финала Системы РФ, а именно-«выпадение ключевых фигур там, где нужны люди, принимающие управленческие решения. Даже если решения были, люди не находились… Там, где нужно быстро принять компетентное решение, исчезает лицо, которое вправе принять его». Так и в ситуации финала Системы: потребуются политические инструменты для срочных действий, а их не будет (такова плата за неинституционализированность).

Как результат, «по ту сторону Системы РФ нас не ждет новая удобная для жизни земля, а та же самая, но с обнажившимися реальными ее слабостями, непрочностью и угрозами. На такой почве негде возводить справедливую Республику или демократический Полис». И рассчитывать на свободные выборы не стоит – выборы «начинают работать на самоочищение и обновление политики уже при довольно высокой правовой самодисциплине», которой и в помине нет ни у «Системы РФ», ни у ее противников. Речь на таких выборах «пойдет не о концепции необходимых реформ, а о лидерах-„хороших людях“. А значит, прекратившись как „путинский режим“, Система РФ сохранится как предпочитаемое поведение и как способ ставить и решать задачи». Более того, отмена цензуры тут же вытащит наружу все реальные противоречия. Начнется волна неоэгалитаризма, которая «спроецируется на региональные и бюджетные диспропорции». Вес этнократий вырастет, русским же регионам консолидироваться будет труднее. Вряд ли ответом на возрождение этнократий станет формирование «русских движений»-скорее «русские сплотятся вокруг идеи возрождения заново монопольного Центра. Таким путем и раньше возвышалась центральная власть после каждого ее крушения». Еще один вероятный повод к реанимации прежнего Центра – внешние угрозы, которые в его отсутствие нечем сдерживать, притом что они только растут и в критический момент ослабления Системы проявятся в полной мере.

Михаил Зыгарь*

Вся кремлевская рать

Краткая история современной России

М.: Альпина Паблишер, 2016

Самый известный политический канал русского «Телеграма» зовется «Незыгарь», и это неслучайно. Ведь Михаил Зыгарь* – один из самых известных политических журналистов современной России, бывший сотрудник «Коммерсанта» и главный редактор телекомпании «Дождь»*. Его книга «Вся кремлевская рать» посвящена эпохе Владимира Путина. Она начинается с его назначения премьер-министром (1999) и заканчивается убийством Бориса Немцова (2015). Жанр книги – не парадная, а, так сказать, «тайная история», современный аналог знаменитого памфлета византийца Прокопия Кесарийского. Парадный, видимый и транслируемый через медиа аспект правления Путина на протяжении многих лет описывает коллега Зыгаря* по «Коммерсанту» Андрей Колесников; но что скрывается за кулисами, что происходит, когда репортеров и операторов просят покинуть зал? Зыгарь* пишет именно об этом, опираясь на интервью с неназываемыми персонажами. Его источники – «несколько десятков человек из ближайшего окружения Владимира Путина: сотрудников администрации президента, членов правительства, депутатов Государственной думы, предпринимателей из списка Forbes и зарубежных политиков».

Источники, прямо скажем, так себе, и автор отдает себе в этом отчет: «почти каждый из них рассказывал свою историю, которая иногда не пересекалась с историями других персонажей. Герои часто забывали факты, путали время и даже не могли вспомнить свои собственные поступки и слова». Впрочем, обычная работа для историка, но Зыгарь* – всего лишь журналист, и его книга – это скорее сборник исторических анекдотов. Но анекдотов весьма интересных и порой забавных. В любом случае лучших источников «тайной истории» у нас нет, а Зыгарь* хорош еще и тем, что укладывает рассказы путинских соратников в связный нарратив. Этот нарратив сфокусирован вокруг фигуры Путина и того, как «менялось его мироощущение и мировоззрение». Изменения же эти, по мнению автора, происходили «во многом благодаря его окружению, разнородной свите, которая усердно все эти годы играла короля. Ближний круг подхватил его и, манипулируя страхами и желаниями, понес вперед. Туда, где сам он вовсе и не чаял оказаться». Таким образом, никакого стратегического «хитрого плана», в наличии которого у Путина многие убеждены, Зыгарь* не видит. Так это или нет, мы не знаем, но само внимание автора к изменениям в целях, риторике, стиле политики президента весьма полезно: оно помогает отследить и отрефлексировать различные этапы и поворотные моменты – не только в политической карьере Путина, но и в современной политической истории нашей страны.

Основные этапы этой карьеры автор реконструирует так: «человек случайно стал королем. Поначалу он просто хотел удержаться. Ему стало везти, и он решил, что может стать удачливым борцом и реформатором – королем Львиное сердце. И захотел войти в историю. Но потом захотел хорошей жизни. И стал королем Великолепным. Потом устал и захотел отдохнуть. Но понял, что уже не может позволить отдых, поскольку он часть истории. Потому что он уже царь Грозный». Такая логика сформировалась, утверждает Зыгарь*, непреднамеренно, во многом случайно, но не беспричинно. Просто причины носили преимущественно конъюнктурный характер, а решения принимались чаще реактивным образом. Никаким особым даром предвидения, стратегическим талантом, способностью к проникновению вглубь вещей Путин не обладает-это обычный политик, чаще всего плывущий по течению, весьма эмоционально уязвимый, зависимый от собственных комплексов и податливый к влиянию своих приближенных. «Цепь событий, которую мне удалось восстановить, – утверждает журналист, – обнаруживает отсутствие плана или ясной стратегии у Путина и его окружения. Все, что происходит, – это тактические шаги, оперативное реагирование на внешние раздражители, не ведущие ни к какой конечной цели». Зыгарь*, таким образом, весьма последовательно десакрализует Путина, подталкивая читателя к тому, чтобы относиться к нему без особенного пиетета и преклонения. Он один из нас, даже если кажется суперстратегом, политическим гением или даже сверхчеловеком.

Еще один инструмент десакрализации – фокусировка не на «короле», а на его свите. «Принято считать, что все решения в России принимает только один человек… Но Путин – не один человек. Это огромный коллективный разум. Десятки, даже сотни людей ежедневно угадывают, какие решения должен принят Владимир Путин. Сам Владимир Путин все время угадывает, какие решения он должен принять, чтобы быть популярным, чтобы быть понятым и одобренным огромным коллективным Владимиром Путиным». Часто этот процесс происходит непросто, конфликтно, от него искрит. Но как-то все в конечном счете разруливается! Скажем, в конце 2012 г. сложно и проблемно проходило принятие «закона Димы Яковлева», запрещающего усыновление американцами российских детей. Законопроект инициировал тогдашний шеф внутренней политики Вячеслав Володин. Проблема в том, что с президентом долгое время – почти два месяца – было невозможно связаться даже его ближайшим соратникам. Видимо, у него были серьезные проблемы со здоровьем. Система продолжала работать, но серьезных решений принимать никто не хотел и не мог. Инициатива Володина, пишет Зыгарь*, встретила сопротивление целого ряда членов правительства, которое тогда возглавлял Дмитрий Медведев. Даже Сергей Лавров высказывался против. Однако 20 декабря Путин,