Война, мир и книги - Валерий Валерьевич Фёдоров Страница 38

Такая сверхподвижность лишает российских капиталистов стимулов инвестировать и, напротив, резко увеличивает их стимулы вывозить капитал за границу, где все более стабильно и предсказуемо. В то же время «периферийный капитализм» обладает внутренней устойчивостью и подвержен скорее угрожающим воздействиям извне. «Он опирается на собственную социальную базу»-те слои и группы, которые даже в таких условиях способны извлекать административную и криминальную ренту из своего положения. Природные ресурсы страны не только гарантируют благополучие привилегированных слоев на многие годы вперед, но и позволяют «обеспечить работой и доходами довольно многочисленные слои тех, кто так или иначе улавливает возникающие… потоки доходов и спроса». Однако рост доходов и благосостояния такого общества не ведет к изменению его сущностных характеристик, так что российский капитализм остается «образцом окраины мирового хозяйства, экономически (и технологически) зависимой от его ядра – развитых стран Запада; сохраняющим в себе огромные анклавы архаичных хозяйственных и общественных укладов и лишенным внутренних двигателей роста и развития в виде самостоятельного накопления капитала на обновляющейся технологической основе». Перспективы преодоления этого «полузастоя» полностью «завязаны на сознательную политику государства, на политическую волю и готовность власти пойти на сверхусилия, личные риски и даже жертвы во имя достижения общественно значимых целей».

Это означало бы создание в России «диктатуры развития» по примеру Южной Кореи, Сингапура и др. Но именно такой сценарий Явлинский считает нереалистичным. По его оценке, начиная с 1991 г. наша страна последовательно и неостановимо формирует и совершенствует «периферийный авторитаризм», не имеющий ни цели, ни внутренней способности к развитию. Его цель – в упрочении монополии на власть одной элитной группы и недопущении угрозы ее потери в результате конкуренции с другими элитами. Ради этого создана и культивируется политическая система застойного, или консервирующего, типа, противящаяся любым попыткам ее реформировать в сторону большего динамизма и конкуренции. Это «система авторитарная, инерционная, малоэффективная и лишенная стимулов к эволюции в сторону альтернативной ей либерально-конкурентной модели». Если авторитарный характер системы утвердился еще в середине 1990-х годов при Ельцине, то при Путине была пройдена вторая принципиальная развилка: между авторитаризмом модернизационного и застойного типа. Во главу угла было поставлено предотвращение «любых изменений, способных ослабить контроль правящей группы над обществом». В результате такого сверхконсерватизма система не разрешает возникающие противоречия, а накапливает их до тех пор, пока они не разрастаются до масштабов, несовместимых с обычной жизнью.

Это черта, за которой маячит (еще в весьма далекой перспективе) революционный взрыв. Пока же система работает на свое самовоспроизводство, позволяющее «одной доминантной группе высшей бюрократии» и дальше извлекать и распределять административную ренту, для чего нужно сохранять соответствующие экономические и социальные условия. Как эта группа обеспечивает монопольный контроль над обществом? Во-первых, путем «эффективного управления процессом формирования общественного мнения». Это делается через контроль над федеральными и региональными СМИ, которые «формируют представление об окружающей жизни у очень большой части взрослого населения страны». Людям навязывается определенная информационная повестка. Второй рычаг контроля – «тщательное отслеживание всех крупных финансовых потоков внутри страны и из-за рубежа с тем, чтобы не допустить концентрации существенных средств» у альтернативных группировок. Есть также «правящая партия», на деле выполняющая роль надзорной вертикали, на которую была возложена обязанность отслеживать политическую активность регионального бизнеса, интегрируя его. Еще одно эффективное средство контроля-«национализация элит», под флагом борьбы с иностранным вмешательством нивелирующая угрозу самостоятельной «политической активности внутри самой российской элиты».

Нынешние попытки ввести государственную идеологию, по мнению Явлинского, говорят о наступлении нового этапа в эволюции «периферийного авторитаризма». Он связан с достижением пределов экстенсивного экономического развития и крахом попыток договориться с Западом о допуске России к действительно ключевым мировым индустриям и секторам рынка. Этот крах, естественно, вызвал обострение антизападных настроений в российской элите вплоть до самого ее верха. Прежде эти люди характеризовались «практически полным отсутствием серьезных идеологических концептов, тотальным релятивизмом, фетишизацией личного потребления и обогащения», они отвергали любые ценности, «выходящие за горизонт индивидуального физического существования». Действуя в логике политического постмодерна, они усердно подменяли смыслы яркими картинками и символами, не рассчитанными на рациональное восприятие. Теперь же, по мере роста конфронтационного уклона в отношениях с Западом, возникла нужда в реидеологизации. Она строится исходя из интересов защиты существующего режима – с точки зрения автора, тупикового и антимодернизационного. «Снова начинает работать порочный круг, когда пропаганда наличия внешней угрозы порождает или усиливает эти угрозы, а сверхусилия в военном строительстве через деградацию экономической базы снижают, а не укрепляют фактическую способность противостоять» угрозам. Такими методами, заключает Явлинский, «система периферийного авторитаризма не просто оказывается неспособной решить главную историческую задачу России в XXI веке – преодолеть разрыв между нею и развитыми странами мира. Она начинает угрожать самому существованию страны в ее нынешнем виде».

Глеб Павловский

Гениальная власть!

М.: Европа, 2012

После скандального ухода с госслужбы российский политтехнолог и политконсультант Глеб Павловский принялся писать книги, и эта, самая первая, вышла в переломный момент: завершалась эпоха «тандемократии», выходили из моды лозунги «модернизации и инноваций» времен Дмитрия Медведева, начинался новый президентский срок Владимира Путина. Формировался обновленный стиль управляющей команды, которая через несколько лет вмешается в политический кризис на Украине, воссоединит Россию с Крымом и надолго ввергнет страну в лобовое противостояние с Западом. Павловский описывает ключевые особенности этого стиля, тесно связанные с опытом и неудачами одной довольно небольшой группы людей. Эта группа вывела страну из гибельных «лихих девяностых», обеспечила «золотой век» нулевых, а затем отказалась уходить от власти, прочно идентифицировав ее с собой, а себя-с нею. В чем же секрет этой власти и почему ее можно считать «гениальной»? Прежде всего, она «видит себя уникальной, не наилучшей, конечно, но несравненной – нам не с кем себя сравнить!» Этой власти, как ей кажется, «заведомо все по плечу. Мы уверены, что всякая цель достижима силами данной команды, стареющей и всеми давно нелюбимой… Зато мы не старимся в личном воображении».

Первый признак такой «гениальной власти» – ее некомпетентность вкупе с суперамбициозностью. «Считая себя ультракомпетентной, власть пренебрегает простой управленческой компетентностью». Она «всегда готова проявить компетентность в вещах, о существовании которых еще вчера не знала. Отсюда ее кадровый застой: импровизатора заменить некому, его опыт уникален». Она с энтузиазмом ищет небывалых проектов, отбирая их негласно случайным образом и обеспечивая путем «смелого маневра ресурсами», поощряя растраты. Это власть прогрессоров, считающих себя всем, а общество – ничем. Общество же в непрерывном изумлении молчит, в силах лишь комментировать прошлые действия гениальной власти. «Общество не возбуждает нас, не доставляет нужных гормонов. Поскольку нас не