Император Юстиниан Великий и наследие Халкидонского Собора - Михаил Вячеславович Грацианский Страница 34

3. 553–565 гг. — окончательное становление «антихалкидонской ортодоксии» и борьба за воссоединение антихалкидонского движения на основе учения Севира. «Мелькитское антихалкидонитство».

Глава III

Фактор феодоры в религиозной политике Юстиниана

В качестве предпосылки дальнейшего анализа следует рассмотреть вопрос относительно роли Феодоры, поскольку от ответа на этот вопрос зависит оценка всей религиозной политики эпохи Юстиниана, которая среди прочего имела своим итогом выживание антихалкидонского движения. Таким образом, следует выяснить, должны ли мы этот факт приписывать политике самого Юстиниана, или его следует оценивать как признак неудачи императорской политики, неудачи, которая вызвана деятельностью Феодоры, поступавшей вопреки воле императора и шедшей в церковно-политических делах собственным путем.

Здесь мы подробно остановимся на мнениях, которые высказываются исследователями и которые на сегодняшний день являются преобладающими в научных трудах. При этом мы главным образом сосредоточим наше внимание на оценках, относящихся к роли императрицы Феодоры в религиозно-политических делах, в то время как описания и характеристики ее личности, принадлежащие различным исследователям, будут привлекаться лишь в той мере, в какой они являются полезными для исследования ее роли в религиозной политике времен Юстиниана.

Прежде всего, следует выделить пункты, относящиеся к основным аспектам деятельности Феодоры на религиозно-политическом поприще, относительно которых в рядах исследователей наблюдается определенное единство. Этими пунктами являются следующие[501]:

1. Обыкновенно исследователи полагают, что Феодора проводила религиозную политику, противоположную таковой Юстиниана[502].

2. На основании антихалкидонских источников утверждается, что Феодора осуществила перемену религиозно-политического курса в пользу противников Халкидонского Собора[503].

3. Предполагается, что с подачи Феодоры на Александрийский патриарший престол был посажен Феодосий[504].

4. Большинство исследователей сходятся в том, что Феодора сделала Анфима патриархом Константинопольским и осуществила заключение унии между ним и Севиром Антиохийским, а также Феодосием Александрийским[505].

5. Также господствующим является представление о том, что Феодора провела низложение папы Сильверия и замену его Вигилием[506].

6. Предполагается, что Феодора посредством антихалкидонитов крестила Нубию[507].

7. Восстановление антихалкидонской иерархии посредством Иакова Барадея также приписывается Феодоре[508].

Здесь хотелось бы вкратце обрисовать тот образ церковной политики времени Юстиниана и Феодоры, который возникает перед взором читателя, если принимать за чистую монету господствующие представления о роли в ней Феодоры.

Прежде всего, все исследователи, занимающиеся этой темой, встают перед необходимостью чем-то объяснить антихалкидонские симпатии Феодоры. Легенды о восточном происхождении Феодоры, созданные антихалкидонитами, звучат не слишком убедительно, и потому скорее приходится признать более достоверным то ее происхождение, которое приписывает ей Прокопий Кесарийский. Тогда, впрочем, встает вопрос: откуда взялись у Феодоры антихалкидонитские воззрения, если она происходит из Константинополя, причем из такой семьи, которую описывает Прокопий? С учетом этого делается попытка объяснить антихалкидонские убеждения Феодоры через принадлежность ее семьи к цирковой партии прасинов, которые якобы были настроены антихалкидонски[509]. Это объяснение следует отбросить, поскольку ошибочность старой теории о религиозной принадлежности цирковых партий в настоящее время твердо установлена[510]. Кроме того, постулируется некая общая привлекательность антихалкидонитской доктрины сравнительно с халкидонским православием, которой якобы и поддалась Феодора[511].

Поскольку никакого удовлетворительного объяснения найти не удавалось, некоторые исследователи пытались искать происхождение антихалкидонитских убеждений Феодоры в Египте, где она, если верить Прокопию, пребывала в качестве содержанки наместника Пентаполя и откуда была вынуждена проделать путь назад в Константинополь через весь Восток[512]. Из этого факта исследователями делаются все возможные и невозможные выводы: утверждается, что Феодора на обратном пути в Константинополь завязала контакты по крайней мере с двумя патриархами, да к тому же еще и глубоко усвоила их доктрины[513]. Утверждается даже, что она при этом между делом еще и приобрела вкус к управлению провинциями![514]

Описывая период, когда, наконец, Феодора становится супругой Юстиниана, исследователи рассуждают о ее политике, которая во многих пунктах якобы не согласовалась с политикой Юстиниана[515]. Никто из этих авторов, кажется, не хочет осознать, насколько ненормальна и парадоксальна ситуация, в которой супруга одного из величайших византийских властителей нарочно выступает против его политики, в то время как этот властитель смиренно терпит такое положение вещей, а то и вовсе ничего не подозревает[516].

Удивительным образом личность Феодоры настолько ослепляет многих исследователей, что ей приписывают то, чего не приписали бы ни одной византийской женщине, будь она даже императрицей. Приходится констатировать, что попытка Прокопия принизить личность и деятельность Феодоры возымела на большинство исследователей странный эффект: они начали восхищаться Феодорой, в то время как Прокопий рассчитывал внушить читателям своей «Тайной истории» отвращение к ней. В этой связи не особенно удивляет, что именно французские исследователи были склонны писать о Феодоре скорее роман, нежели историческое исследование[517]. Руководствуясь такими склонностями, многие авторы приписывают проведение последовательной религиозной политики только императрице, Юстиниан же выступает у них скорее в качестве второстепенной фигуры[518].

Говоря о политике, следует всегда иметь в виду две вещи: идеологическую основу политики и ее цель. Целью религиозной политики Феодоры было, вероятно, внедрение севирианской линии антихалкидонизма. В качестве идеологической основы должна была служить в этом случае богословская программа императрицы. С прискорбием следует отметить, что в источниках не содержится намеков на существование такой программы и, соответственно, примеров ее реализации. В сущности, это означает, что богословской программы Феодоры не существовало вовсе. Попытка приписать ей наличие систематического богословского образования, которое было якобы даже более глубоким, чем богословское образование Юстиниана, — откровенно смехотворна[519].

Однако, согласно этому воззрению, Юстиниан в лучшем случае следовал ее религиозной политике, а скорее же был влеком императрицей. Хотя он и предпринимал некоторые попытки как-то заявить о себе на фоне своей супруги, однако же без особого успеха, так как та была столь могущественна…[520]

Далее, предполагается, что задачей Феодоры был контроль над Востоком, в то время как сам Юстиниан активно занимался Западом[521]. Впрочем, подобное суждение является полностью безосновательным, поскольку из источников прекрасно известно, что сам Юстиниан никогда не пренебрегал Востоком, одновременно ведя активную наступательную политику на Западе. В соответствии с этим мы полагаем, что данный тезис, ввиду его очевидной нелепости, не требует специального опровержения. Кроме того, никто из исследователей жизни и деятельности Феодоры не смог проследить и описать ее последовательную восточную политику, что ввиду того, что таковой не существовало, является вполне естественным.

Описание личности и деятельности Феодоры, которое можно назвать экстремальным, предлагает Э. Бридж. В его задачу очевидным образом входило сделать из части эпохи Юстиниана эпоху