Барселона. Полная история города - Рамон Наварете Страница 32

Первая его большая любовь – красавица Фернанда Оливье.

Он разрушал не только каноны классической живописи, он разрушал всё вокруг себя. Как пишет его внучка Марина Пикассо, он любил женщин «за плотоядные сексуальные импульсы, которые они в нем пробуждали. Ему надо было, чтобы свою загадку они вывернули перед ним наизнанку. Любитель свежей плоти, он насиловал их, расчленял и пожирал. Мешая кровь со спермой, он превозносил их в своих картинах, приписывая им собственную жестокость, обрекая их на смерть, едва только внушенная ими сексуальная сила ослабевала в нем»109.

Ненасытный, он пожирал всё вокруг себя: жизнь, вещи, людей. Бедные женщины – те, что имели несчастье (или, наоборот, счастье!) попасть в поле действия этого вихря. Подогреваемый своей животной сексуальностью, он переносил их на свои полотна, укрощал, околдовывал, питался ими, высасывал из них до последней капли самую сущность, а потом выбрасывал, как ставшие ненужными обертки из-под конфет.

Фернанда Оливье и Пикассо на Монмартре. 1904

Не зря биографы Пикассо очень часто сравнивают его с Минотавром – легендарным чудовищем с телом человека и головой быка, пожиравшим девушек.

С Ольгой Хохловой Пикассо познакомился в Риме ранней весной 1917 года.

Конечно, то время для начала любви было не самое подходящее. Уже почти три года шла Первая мировая война, где-то рвались снаряды и тысячами гибли люди.

Формальным предлогом для отъезда Пикассо в Италию стало приглашение Сергея Павловича Дягилева.

С 1906 года Дягилев организовывал ежегодные зарубежные выступления артистов из России, получившие название «Русские сезоны» – сезоны русской оперы и оперно-балетные выступления. Для гастролей балета Дягилев приглашал самых знаменитых артистов – Анну Павлову, Вацлава Нижинского и Тамару Карсавину.

В 1911 году Дягилев организовал свою балетную труппу, которая получила название «Русский балет Дягилева». Труппа начала выступления в 1913 году.

В это время умер отец Пикассо, и он вернулся в Барселону, но на похоронах не нашел в себе сил присутствовать.

Ольга Степановна Хохлова родилась 17 июня 1891 года в украинском городе Нежине в семье полковника русской императорской армии. Страсть дочери к балету этот военный человек осуждал, но ее поощряла маменька, а посему, когда отца перевели из Нежина в Киев, она украдкой стала возить дочь в балетную школу. Однако о том, чтобы девочке сделаться профессиональной танцовщицей, понятное дело, и речи быть не могло…

В воспоминаниях Франсуазы Жило, одной из неофициальных жен Пикассо, можно прочитать об Ольге Хохловой:

«Она тогда была балериной в „Русском балете“ Дягилева. Не лучшей в труппе, но, по словам Пабло, была красивой и обладала еще одним достоинством, которое он нашел очень привлекательным: происходила из семьи, принадлежавшей к низшему слою русского дворянства. Дягилев, говорил Пабло, подбирал балерин оригинальным образом: половину их должны были составлять очень хорошие танцовщицы, другую – красивые девушки хорошего происхождения. Первые привлекали зрителей мастерством. Другие – аристократичностью или внешностью»110.

Пикассо и Ольга Хохлова. 1918

Мнение спорное и явно предвзятое, ибо глупо даже предполагать, что Сергей Дягилев, всегда говоривший, что «Русский балет» – это не кабаре и не «Мулен-Руж», что рафинированный эстет Дягилев, превративший балет из простого развлечения публики в настоящее искусство, удерживал бы балерину столь долгое время, да еще в условиях бесконечно гастролирующей труппы, лишь из уважения к чину и происхождению ее отца. Бездарностей Дягилев терпеть не мог и всегда предпочитал окружать себя людьми талантливыми, вдохновенными или, по крайней мере, способными и трудолюбивыми. Очень способными и очень трудолюбивыми. Он, и это хорошо известно, никогда и никому не делал поблажек.

К тому времени Пикассо уже был знаменитым на всю Европу художником. Дягилев пригласил Пикассо к себе, чтобы тот создавал декорации к его спектаклям. Пикассо согласился и подружился со всеми девушками из труппы «Русского балета», гастролировавшего в Италии.

А потом Дягилев принял решение отправиться на гастроли в Испанию – в Мадрид и Барселону.

– В Испанию, господа! – кричал он. – Мы немедленно отправляемся в Испанию! Ночной поезд в Барселону с вокзала Монпарнас! Все слышали?

Композитор Эрик Сати сокрушенно покачал головой:

– Пабло, дорогой Пабло! Как жаль, что мы столь внезапно расстаемся!

– Но мы не расстаемся, – улыбнулся Пикассо. – Я тоже еду вместе с вами в Испанию.

– Что?!

Дягилев от удивления вытаращил было глаза, но тотчас все понял и кивнул.

– Ах да, Оленька…

Потом он воровато оглянулся, не слышит ли кто, и прошептал:

– Пабло, вам не кажется, что вы завязли слишком глубоко? Русские девушки… Понимаете ли, с ними надо быть осторожнее. На русских девушках надо жениться!

– Вы шутите, – отвечал ему Пикассо.

– Вовсе нет. И вообще, смотрите, кто до сорока не женился, тот не женится уже никогда…

Так Ольга Хохлова окончательно вошла в жизнь Пикассо. Ради нее он даже начал заметно менять манеру своего художественного письма, и этот период погружения в реализм затянулся надолго. Сближение с русской балериной оказало на маэстро и большое общеумиротворяющее воздействие. Сдержанная Ольга, так непохожая на его предыдущих муз, была совершенно иной породы, иной душевной организации.

* * *

Летом 1917 года, четыре года спустя после того, как не стало его отца, Пикассо возвратился в Барселону, чтобы представить матери свою новую избранницу.

В Барселоне он остановился у матери, а Ольга – в пансионе «Рансини». Донья Мария приветливо встретила будущую невестку. Некоторые биографы Пикассо даже утверждают, что она «пришла в восторг от ее утонченной, нежной, такой своеобразной красоты». А уж сценическое искусство Ольги якобы и вовсе поразило ее. Трудно сказать, так ли это, но донья Мария точно ходила на спектакли с участием Ольги, однако однажды, грустно взглянув на нее, предупредила:

– Бедная девочка, ты понятия не имеешь, на что обрекаешь себя. Будь я твоей подругой, то посоветовала бы тебе не выходить за него ни под каким предлогом. Я не думаю, что с моим сыном, который озабочен только собой, сможет быть счастлива хоть одна женщина.

Почему она так сказала? Наверное, она просто слишком хорошо знала своего сына.

Испанский писатель Карлос Рохас отвечает на этот вопрос так:

«Каковы бы ни были причины, но донья Мария не приняла Ольгу с той сердечностью, с какой в свое время они с мужем встретили Фернанду Оливье. И если донья Мария хотела, чтобы Пикассо и Фернанда соединили