Война, мир и книги - Валерий Валерьевич Фёдоров Страница 26

он чуть не лишился аттестата об окончании семилетки, но избежал этого, обратившись напрямую в горком партии. Бунтарство в рамках жесткой социальной и политической системы требовало готовности к разрыву с существующими нормами и субординацией с риском провала и изгнания. Всем известны такие проявления ельцинского бунтарства, как Октябрьский пленум 1987 г., выступление на XIX партконференции в 1988 г., избрание народным депутатом СССР против воли Горбачева в 1989 г., и т. д.

Дэниэл Тризман

От Горбачева до Путина и Медведева

Беспристрастный взгляд на современную Россию

М.: Эксмо, 2012

Книга американского политолога, профессора Калифорнийского университета в Лос-Анжелесе Дэниэла Тризмана, посвященная отрезку современной российской истории между 1989 и 2011 гг., в оригинале называется «Return». Возвращение России в мировую политику на достойное ее место, возвращение к нормальной жизни большинства россиян, возвращение в группу стран со средними доходами. Все это произошло при Путине после катастрофического развала и кризиса, устроенного Горбачевым и продолженного Ельциным. Тризман представляет весьма взвешенную, даже прозаическую интерпретацию этой истории, оппонируя тем своим коллегам, которые обвиняют Путина в диктатуре и реваншизме. Такие обвинения просто смехотворны: на деле Россия 20 лет «находилась в изоляции, покинув Восточную Европу, бросив своих союзников из третьего мира, отступив к своим границам, даже когда ее новые соседи поставили в худшие условия русскоговорящие меньшинства, а ее давний соперник, США, выпускал ракеты и пехотные бригады по всему земному шару». Путина критикуют за то, что совершенно обычно и не вызывает никаких эмоций в большинстве стран мира: «слабые парламенты, государственная собственность с вмешательством в электронные СМИ, а также несовершенное обеспечение прав собственности». Россия «почти во всех отношениях стала похожа на другие страны, имеющие приблизительно такой же уровень доходов» – весьма средний по мировым меркам. И жизнь в такой стране «не так проста для большинства ее граждан, которые, в общем-то, хотят, чтобы их страна превратилась в скучную, богатую демократию».

Особенное, весьма пристрастное и подозрительное отношение Запада к Москве связано с тем, что «Россия-слишком большая, чтобы ее можно было игнорировать, слишком огромная, чтобы поглотить ее». Она также «находится в эпицентре важных событий», ее интересы во многих важных пунктах расходятся с интересами США. Обвиняя Путина, Запад больше рассказывает не столько о нем, сколько о себе. Впрочем, с учетом того, что книга написана до Крыма и СВО, актуальные взгляды автора вполне могли измениться… Но самое интересное здесь не это. Тризман предлагает собственную интерпретацию российской политики, придавая большое значение тому, о чем обычно не любят говорить применительно к нашей стране, – общественному мнению! Нефть, личности, идеи – все сыграло свою роль, но именно эволюциями общественного мнения автор объясняет главные политические повороты и перевороты, взлеты и падения лидеров, их важнейшие решения. Исследование начинается с перестройки. Согласно опросам ВЦИОМ, «до конца 1989 г. коммунистическая партия и лично Горбачев пользовались огромной поддержкой людей», виновниками же проблем страны считали «коррупционеров и бюрократический менталитет, а не саму партию». Все рухнуло за год с небольшим: уже в феврале 1991 г. доля полностью одобряющих действ и я Горбачева среди россиян упала с 52 до 15 %, доля доверяющих КПСС-с 51 до 26 %. Почти четверть всех членов партии покинули ее за это время. Судьба СССР таким образом была предрешена, и в конце 1991 г. никто не вышел защищать страну, ведомую в тупик обанкротившимся лидером.

Но если все определяет общественное мнение, то чем определяется оно само? Здесь Тризман, по сути, следует теории рационального выбора, объясняя взлеты и падения популярности политиков эффективностью их экономической политики. «В 1990 г., впервые с начала перестройки, уровень жизни россиян резко снизился». На смену позитивной динамике материального положения пришла негативная. В декабре 1990 г. 93 % опрошенных зафиксировали ухудшение качества продуктов питания и 92 % – промышленных товаров. За год в четыре раза выросла доля тех, кто говорил об ухудшении собственного материального положения. «Испугавшись пустых полок в магазинах, россияне склонялись к радикальной экономической реформе», оставляя позади медлившего и осторожничавшего Горбачева. К осени 1990 г. 73 % высказались за малую приватизацию, к концу 1991 г. 74 % поддержали переход к рыночной экономике. Горбачев проиграл конкуренцию более смелому и радикальному Ельцину: уже весной 1991 г. 59 % считали, что он «ближе к народу» (против 16 % за Горбачева). Итак, экономический кризис, ставший результатом стечения сразу многих фундаментальных и конъюнктурных обстоятельств, выбил стул из-под генсека КПСС и освободил место воинствующему антикоммунисту. Конечно, свою роль сыграл и взрыв сепаратизма в союзных республиках, однако Тризман призывает не переоценивать его значение.

Дело не в мелких группках националистической интеллигенции, заразивших свои народы вирусом национализма. Ключевым фактором, возможно, стал… неудачный календарь выборов! «Так как страна демократизировалась, то первые выборы могли иметь решающее значение» для формирования основных политических размежеваний. «Если выборы состоятся сначала для центральных органов, у активистов появляются стимулы для создания общенациональной партии… Победитель получает мандат по всей стране». У нас же, наоборот, выборы стартовали в республиках, что поощрило кандидатов баллотироваться на антимосковской платформе. Складывание общесоюзной реформистской партии, зачаток которой образовался в 1989 г., тем самым было прервано. «Российские активисты поняли, что могут получить больше влияния на субнациональном уровне… Национализм стал способом агитации за голоса» и направил их разочарование перестройкой в определенное русло. Сам Ельцин сменил риторические акценты: с реформы – на российский суверенитет. Как результат, «общесоюзного реформаторского движения так никогда и не возникло. Местные сепаратисты во многих местах были единственной сплоченной оппозицией». Экономический паралич СССР стимулировал переход местных коммунистических номенклатурщиков на позиции национализма. «Как только потребительские товары исчезли и советская власть зашла в тупик, распад оказался единственной надеждой для проведения быстрых экономических реформ».

Аналогичную закономерность Тризман прослеживает и в последующих эпизодах борьбы за власть. Проведенный им статистический анализ рейтингов Ельцина и Путина за длительный промежуток времени демонстрирует тесную их корреляцию с представлениями людей о состоянии дел в экономике. Проще говоря, чем лучше обстояли дела, тем выше был рейтинг президента; верно и обратное. Секрет катастрофической непопулярности как Горбачева, так и Ельцина на завершающих этапах их карьеры автор усматривает в подрыве экономического оптимизма граждан, вызванного глубоким хозяйственным кризисом. Другие факторы-личные пристрастия различных групп избирателей, проблемы с имиджем и странными поступками лидеров – сыграли гораздо меньшую роль. Так, первоначально возвышение Путина в 1999 г. было связано со страхами граждан по поводу вторжения чеченских террористов в Дагестан и жестким отпором, которым им дал новый премьер. Затем, когда российские войска вошли в Чечню и война перешла в затяжную фазу, ее поддержка среди граждан резко упала. Тем не менее популярность Путина осталась весьма высокой. Автор объясняет