Немцы после войны. Как Западной Германии удалось преодолеть нацизм - Николай Анатольевич Власов Страница 24

и воспитательная функция кинофильмов отошла на второй план перед более важной задачей: предоставить людям хоть какую-то возможность отвлечься от тягот повседневности. Кино стало для немцев своего рода обезболивающим. Изначально кинотеатры в английской и американской оккупационных зонах планировалось открыть осенью 1945 г., однако фельдмаршал Монтгомери, вопреки уже достигнутым договоренностям, сделал это еще в начале июня. В американской зоне оккупации в феврале 1946 г. действовал 351 кинотеатр, к июлю их количество удвоилось, в 1948 г. перевалило за тысячу. Поскольку иностранные фильмы были в дефиците, пришлось допустить на экран ленты, снятые в Третьем рейхе и лишенные ярко выдержанного идеологического содержания, — так называемые репризы. Они пользовались у зрителей огромным успехом. Лицензии на съемку нового немецкого кино победители начали выдавать только в 1946 г., и этот процесс сопровождался тщательными проверками.

Немцы стремились отвлечься от своих забот, и оккупационные державы шли им навстречу, чтобы не допустить взрывоопасного роста недовольства. Культурная сфера превратилась в своего рода предохранительный клапан. Поэтому, несмотря на первоначальные планы очистить ее от всех, кто сотрудничал с нацистами, недавние кумиры публики были почти сразу вновь допущены на сцену. Артисты, как и ученые, оказались слишком нужными для того, чтобы их наказывать.

Фильмами дело, разумеется, не ограничивалось. К масштабной задаче требовался комплексный подход. В американской зоне генерал Клей поручил разработку плана мероприятий по «перевоспитанию» известному политологу Джеймсу Поллоку. Ученый в сжатые сроки выработал рекомендации: главными точками приложения усилий должны были стать школы, пресса, церкви и общественная жизнь.

В школах победителям с самого начала пришлось столкнуться с большими сложностями. Четыре из пяти педагогов были членами Национал-социалистического союза учителей. Примерно половину всех учебников пришлось сразу же выкинуть: даже математические задачки в Третьем рейхе носили откровенно пропагандистский характер (например, ученикам предлагалось подсчитать, как обогатился еврейский ростовщик за счет честных трудолюбивых арийцев).

Мгновенно восполнить дефицит оказалось некем и нечем; когда осенью 1945 г. школы открылись, в американской зоне оккупации на 87 детей приходился один учитель. Оккупационные власти постарались привлечь к работе вышедших на пенсию педагогов-мужчин, а также женщин, когда-то уволившихся в связи с замужеством. Были организованы и краткосрочные курсы подготовки учителей, однако проблему дефицита кадров не удавалось решить вплоть до 1949 г. В Бремене к осени 1945 г. на работе осталось меньше половины учителей; тем не менее уже в сентябре удалось открыть начальные классы, а к февралю 1946 г. заработали школы всех типов. Средний возраст педагогов составлял 51 год, в том числе учителей-мужчин — 55 лет. В декабре открылся педагогический семинар — годичные курсы подготовки учителей младших классов. Из первой сотни поступивших их успешно окончили 62 человека. Через два месяца стартовала двухгодичная программа подготовки учителей старших классов.

Несмотря на все эти усилия, в итоге оказалось невозможно полностью отказаться от учителей с коричневым прошлым. К примеру, в том же Бремене летом 1946 г. открылись специальные курсы переподготовки педагогов, ранее уволенных по политическим соображениям. К такому же решению рано или поздно пришли и в остальных землях. Легче всего вернуться на работу было учителям, которые вели «неполитические» предметы вроде физики или математики.

Что касается учебников, то на первых порах пришлось в срочном порядке печатать старые издания времен Веймарской республики, и только в 1947 г. началась работа по созданию новой учебной литературы. Серьезной проблемой стал дефицит бумаги в послевоенной Германии; в результате сплошь и рядом по одному учебнику занималось несколько учеников.

Как видим, даже элементарная организация более или менее нормального учебного процесса потребовала массы усилий. О далеко идущих реформах пришлось на время забыть. В американской оккупационной зоне такие реформы были анонсированы осенью 1946 г. Их ключевым элементом должен был стать отказ от традиционной германской системы трех типов средних школ, усиливавшей социальное неравенство, и создание единой школы с бесплатными учебниками и большой ролью родительских комитетов. Однако, столкнувшись с дружным сопротивлением немецких чиновников и педагогов, американцы оказались вынуждены отступить. К примеру, в Баварии министром образования в конце 1946 г. был назначен Алоиз Хундхаммер — консервативный политик, опиравшийся на поддержку католической церкви и не желавший ничего слышать о сколько-нибудь радикальных преобразованиях. Американцы оказались перед непростой дилеммой: проводить школьную реформу, игнорируя волю демократически избранного (по их же собственному желанию) земельного правительства, или с уважением отнестись к этой воле, отказавшись от перемен. В итоге они выбрали второй вариант. Провал школьной реформы интересен в первую очередь тем, что прекрасно показывает: возможности победителей навязать немцам свою волю были отнюдь не безграничными.

Британцы, в отличие от американцев, с самого начала отказались от попыток масштабной реорганизации немецких школ в своей зоне оккупации, решив менять не форму, а содержание. Ключевыми инструментами должны были стать новые учебники и интеллектуальные контакты. Во французской зоне основной акцент также сделали на изменение содержания учебных занятий — к примеру, учебник по истории был написан французскими учеными и затем переведен на немецкий язык.

История с неудавшейся школьной реформой тем более показательна, что с самого начала в рамках «перевоспитания» особое внимание уделялось работе с молодежью — считалось, что именно она наиболее заражена нацизмом в германском обществе. Действительно, с точки зрения обыденной логики поколение, с самого детства подвергавшееся всеобъемлющей идеологической обработке и поголовно состоявшее в молодежных организациях вроде гитлерюгенда, должно было вырасти убежденными нацистами. На это надеялись вожди Третьего рейха, этого опасались демократически настроенные немцы и победители. В банке с рассолом огурец обязательно станет соленым — так рассуждали многие. В 1945 г. американский военный психолог писал в своем докладе: «Немцы в возрасте около двадцати представляют собой реальную проблему. Эта возрастная группа — истинные нацисты. Некоторые из них производят впечатление безнадежных»[45]. Более того, после войны многие немцы — к примеру, писатель Эрнст Юнгер, знаменитый своими книгами о Первой мировой войне и консервативными взглядами, — пытались прямо или косвенно возложить ответственность за преступления национал-социализма именно на молодежь.

Забегая немного вперед, нужно сказать, что ни надежды одних, ни опасения других не подтвердились: как показали опросы начала 1950-х, наибольшие симпатии к Третьему рейху и нелюбовь к демократии питали люди среднего возраста, время взросления которых пришлось на годы Веймарской республики. Многолетняя идеологическая обработка молодежи нацистами не достигла своих долгосрочных целей — по крайней мере, совершенно не помешала восприятию других идей, когда их время пришло.

Как бы то ни было, западные державы разработали и реализовали обширную программу работы с немецкой молодежью. Осенью 1945 г. в американской оккупационной зоне были созданы молодежные комитеты, призванные организовать досуг школьников. Одновременно начала действовать американская программа «Занятия германской молодежи» (German Youth Activities), в которой за время