Немцы после войны. Как Западной Германии удалось преодолеть нацизм - Николай Анатольевич Власов Страница 21

Начнем с того, что тезис «преступники отделались легким испугом» далеко не всегда соответствовал действительности. Сотни тысяч немцев потеряли работу и социальный статус, оказались за гранью нищеты; несмотря на все последующие амнистии, далеко не все из них смогли вернуть прежнее положение. Другие сотни тысяч были интернированы и провели пару лет за колючей проволокой. И те и другие страдали от неопределенности: никто не знал заранее, что политика денацификации будет в обозримой перспективе существенно смягчена. Для многих представителей образованных и обеспеченных слоев сам факт пребывания в роли подсудимых становился глубоким потрясением. Да, можно вполне обоснованно говорить о том, что порой кара было несоразмерно мала по сравнению с совершенными преступлениями; тем не менее наказание в большинстве случаев присутствовало и оказывалось вполне реальным.

Теперь имеет смысл посмотреть еще шире — на миллионы немцев, заполнявших анкеты. Логично, что денацификация в наибольшей степени затронула мужчин среднего возраста, относившихся к среднему классу, — тех, кто образовывал ядро немецкого общества. Многие из них прикладывали к анкетам автобиографии, в которых пытались объяснить свои мотивы, рассказать о взглядах, доказать непричастность к преступлениям, подчеркнуть отстраненность от нацистского режима. Разумеется, львиная доля этих автобиографий на поверку оказывалась изрядно приукрашена: получалось, что в Третьем рейхе чуть ли не все поголовно держали фигу в кармане, имели конфликты с властями и спасали евреев. Это была вымышленная реальность — но когда вымысел повторяется много раз, в него начинают верить. Используя одни и те же шаблоны самооправданий при заполнении анкет, миллионы немцев конструировали для себя и окружающих ту картину Третьего рейха, которая закрепилась в послевоенной Германии: жестокая и бесчеловечная диктатура, царство угнетения и террора. Немцы массово — и во многих случаях искренне — дистанцировались от нацизма. Однажды записанная история становилась официальной версией собственного прошлого. Именно такую версию отцы, заполнявшие анкеты, позднее транслировали своим детям, что было особенно важно: в глазах молодежи героическим становился не нацизм, а сопротивление ему. Вероятно, во многом поэтому распространенная в немецком обществе конца XIX и первой половины ХХ в. система ценностей (культ сильного государства, военной мощи, яростный национализм) не передалась следующим поколениям, а умерла после Второй мировой войны вместе со своими носителями.

Разумеется, победители прекрасно понимали, что одно лишь наказание не сможет изменить немцев. С самого начала не меньшую роль играли усилия по «перевоспитанию» западногерманского общества.

Глава 4. «Перевоспитание»

Все родители знают: наказывать куда легче, чем воспитывать. Тем не менее, как мы уже могли убедиться, даже с наказанием у победителей возникли серьезные проблемы. Что уж говорить о более сложной задаче? Вместе с тем «перевоспитание» немцев справедливо считалось абсолютной необходимостью.

Стремясь трансформировать германское общество, привить ему новые ценности, державы-победительницы использовали широкий набор инструментов. Первые эксперименты проводились еще до завершения войны, среди немецких военнопленных. Выбрав тех, кто критически относился к нацизму, американцы устраивали для них специальные обучающие курсы, включавшие лекции известных ученых и дискуссии о том, как можно повести немецкий народ к лучшему будущему. Одновременно разрабатывался целый комплекс мер, призванных изменить ценности и мировоззрение немцев и обеспечить развитие в обществе демократических сил. Какие-то из этих мер оказались эффективными, какие-то не оправдали себя, а кое-где был достигнут совершенно неожиданный и незапланированный успех.

Первой практической задачей в рамках «перевоспитания» стало формирование новых демократических элит. Это было необходимо, в том числе исходя из сугубо прикладных соображений: западные союзники с самого начала не считали возможным организовать собственную систему управления оккупированными территориями. Они исходили из предположения, что германский бюрократический аппарат в общем и целом сохранится и после необходимых чисток его можно будет использовать. Однако во многих случаях немецкие чиновники бежали вместе с отступавшими войсками либо же оказывались совершенно неприемлемыми для победителей кандидатурами по политическим мотивам, и небольшие команды офицеров оккупационных администраций были вынуждены срочно подыскивать им замену.

Первый опыт управления немецкой территорией американцы получили в конце октября 1944 г., заняв старинный город Аахен, находящийся близ бельгийской границы. Буквально через несколько дней обер-бургомистром города был назначен юрист Франц Оппенгоф, пользовавшийся заслуженной репутацией противника нацистов. Он сформировал новую городскую администрацию, которая вполне успешно справлялась со своими обязанностями, однако вскоре стала объектом критики американских офицеров, считавших, что в управленческие структуры необходимо активно привлекать представителей левых сил (чего Оппенгоф делать не собирался). В конце концов Оппенгофа убили нацистские диверсанты — это была одна из их немногочисленных успешных операций в тылу победителей.

Обычно поиски достойных кандидатов в местную администрацию начинались сразу же после окончания боев за определенную территорию. Вернее, даже до окончания — победители заранее составляли как черные, так и белые списки. Во втором случае речь шла в первую очередь о противниках нацизма, в том числе политиках времен Веймарской республики, ушедших в Третьем рейхе во внутреннюю эмиграцию или сидевших в тюрьмах и лагерях. Проблема заключалась в том, что найти незапятнанных в нужном количестве удавалось далеко не всегда.

Нередко победители обращались за советом к представителям церкви, однако уже аахенский опыт показал, что это далеко не всегда могло привести к желательным результатам: среди людей, названных местным епископом, оказалось полно нацистов. Сплошь и рядом спустя несколько недель или даже дней после поспешного назначения нового руководителя на поверхность всплывало его коричневое прошлое, и приходилось спешно искать ему замену. В Бремене, к примеру, в августе 1945 г. был назначен уже третий с момента окончания войны глава городской администрации. Бывали случаи, когда на руководящем посту оказывался человек с безупречной репутацией и доброй волей, но без необходимых способностей, опыта и качеств. Помимо всего прочего, такие назначенцы часто принимались в штыки подчиненными, особенно если придерживались левых политических убеждений. Многие социал-демократы, и в особенности коммунисты, занявшие управленческие посты в 1945 г., довольно быстро лишились своих должностей.

В результате поиски управленцев нередко приобретали комический оттенок. В баварском уезде Ансбах главой местной администрации (ландратом) стал юрист Рихард Нефф. Его жена впоследствии вспоминала об обстоятельствах назначения:

В конце июня мы направились в Мюнхен, где мой муж хотел предоставить себя в распоряжение немецких инстанций. Мы ехали на грузовике — как обычно делалось в то время. Это был так называемый овощной грузовик, владелец которого с разрешения американских инстанций закупал в Баварии овощи и отвозил их в соседние регионы. Туда машина шла порожняком, то есть могла прихватить пассажиров до Нюрнберга. Там нам всем предстояло выйти среди руин.