Турецкие войны России. Царская армия и балканские народы в XIX столетии - Виктор Валентинович Таки Страница 21

href="ch2-241.xhtml#id785" class="a">[241]. Дибич согласился на предлагаемые меры с тем условием, чтобы болгары выбрали старшин, которые должны были отвечать за порядок среди своих подчиненных. Главнокомандующий подчеркнул, что болгарам позволялось вооружиться «единственно только для защиты от турок собственности своей, и отнюдь ничего более не предпринимать»[242]. Предполагалось вооружить волонтеров оружием, сданным мусульманскими жителями, которые должны были получить за него соответствующую компенсацию[243]. Дибич также просил у царя позволения придать болгарских волонтеров тем русским полкам, которые понесли особенно тяжелые потери из‑за болезней, и использовать их «подобно тому, как в 1812 году мы употребляли петербургское ополчение». Главнокомандующий предполагал это только как крайнюю меру на случай, если упорство султана сделает необходимой третью кампанию[244].

Вскоре 400 болгарских волонтеров присоединились к бригаде генерала Монтрезора, которая после выступления основных сил к Адрианополю должна была оставаться в Айдосе и обеспечивать безопасность жителей. Монтрезору предписывалось «стараться приласкать болгар сих, внушить им доверенность к русским и отнюдь не употреблять как регулярное войско»[245]. Поставленный под начальство генерал-губернатора северо-восточной Румелии Головина Монтрезор должен был создать волонтерские отряды в Сливно и Карнобате или Айдосе, «предназначенные единственно для обороны их собственного имущества»[246]. Во главе этих отрядов Монтрезор должен был «действовать на Ямболь, Сливно и Казан… дабы предупредить на всех пунктах соединение каких либо сил неприятельских»[247].

Узнав об одном таком сборище на дороге между Казаном и Шумлой, Монтрезор направил отряд казаков под командованием полковника Лысенко, по прибытии которых в деревню Авайнар турки быстро сложили оружие и испросили защиты своей собственности. Продвинувшись далее, казаки нашли прятавшихся в недоступных ущельях турецких жителей, которые не проявляли враждебности. Этот случай убедил Монтрезора, что «проживающие в селениях турки вовсе не расположены обороняться против силы русского оружия, а оказываются только в отдаленных селениях от мнимой боязни». По донесению Монтрезора, большая часть жителей на пространстве вверенного ему отряда «положили свое оружие и пользуются спокойным владением своего имущества… без малейшего восстания»[248].

На самом деле у Монтрезора было больше проблем с болгарскими волонтерами. Генерал утверждал, что эти люди, «будучи одушевлены одной жадностью добычи, нередко вступают в сию службу, лишь бы получить ружье и пару пистолетов, а там скрываются только что и старшина долженствующий отвечать за него уже сам отыскать не может»[249]. Вскоре Монтрезор испрашивал позволения не вооружать более болгарских волонтеров, которые «малыми партиями нападают в горах на турецкие селения, грабят их и тем причиняют некоторые беспокойства»[250]. Как и следовало ожидать, мусульмане не замедлили отомстить, и в конце августа Монтрезор сообщал об атаке 500 разбойников на деревню Еризар, где были убиты 28 местных болгар[251]. Дибич согласился с этим предложением и приказал Монтрезору держать болгарских волонтеров «при русской пехоте и никогда одних, дабы иметь их, так сказать на глазах», а также «стараться ласкою и снисхождением как-нибудь удержать их при отряде»[252].

Управление межконфессиональными отношениями после войны

Тем временем основные силы русской армии продвигались дальше и 8 августа 1829 года вошли в Адрианополь. Психологический эффект первого перехода русских войск через Балканы был, по-видимому, столь велик, что вторая столица Османской империи сдалась без боя: ни десятитысячный гарнизон, ни 40 000 мусульманских жителей Адрианополя не оказали сопротивления (см. ил. 2). Согласно условиям капитуляции, османские войска должны были сложить оружие и знамена, после чего были вольны идти куда вздумается. Жителей-мусульман российское командование призывало спокойно оставаться в своих жилищах на тех же условиях, что были оговорены в цитировавшейся выше прокламации Дибича к мусульманскому населению Румелии. Они также были вольны покинуть город со своими семьями при условии сдачи оружия[253]. В своем донесении Николаю I Дибич заявлял:

Хорошее устройство войск Е. И. В., строгая дисциплина их всегда отличающая, приобрели полную доверенность всех жителей вообще, как христианских, так и магометанских. Первые вооружаются охотно для защиты своих жилищ и семейств и обще с казаками нашими ходят на поиски если где только узнают скопление рассеянных войск неприятельских, а последние, опасаясь собственных своих необразованных войск, с радостью при появлении нашем передаются покровительству нашему[254].

По примеру северо-восточной Румелии отдельные подразделения русской армии были назначены для занятия разных пунктов, с тем чтобы не позволить сложившим оружие османским солдатам снова собираться и учинять насилие над жителями, в особенности христианами. В остальном начальники этих отрядов должны были «употребить все меры ласки, снисхождения и безусловной справедливости дабы тем привлечь жителей, как христиан, так и Магометан, к мирной жизни, а обезоруженные войски к спокойной и безвредной жизни»[255].

Как и в северо-восточной Румелии, реакция мусульман Фракии на появление русских войск была двойственной. Некоторые из них начали обращаться к русским полковым командирам, уверяя в своей готовности сдать оружие в обмен на охранные листы и часто обещая, что их примеру вскоре последуют другие их единоверцы[256]. В других случаях, как, например, в Демотике, местные мусульмане не спешили сдавать оружие. В конце концов отряд полковника М. Г. Хомутова вступил в город и захватил пушки гарнизона, однако был не в состоянии разоружить более тысячи местных вооруженных жителей и беженцев. Вместо этого Хомутов «обращался миролюбиво и взял трех из главнейших в городе с тем, чтобы оные увидя в Адрианополе наше расположение к жителям, последуют ихнему примеру»[257].

Неделей позже из Демотики пришли сообщения, что местные мусульмане вновь взялись за оружие, угрожая погибелью местным христианам, после чего туда была направлена бригада уланской Бугской дивизии с приказом безжалостно уничтожить всех, кого застанет с оружием в руках. Командующий бригадой В. К. Сиверс также должен был предупредить остальных мусульман, что подобные замыслы с их стороны повлекут за собой примерное наказание. В то же время Сиверсу предписывалось сообщить жителям-христианам, «чтобы не осмеливались со своей стороны поднимать оружие против турок, ниже подавать повод к расправе, а жили бы с ними мирно, но в противном случае они будут наказаны тогда строго»[258]. За исключением свидетельства одного болгарина, Сиверс не нашел подтверждений враждебных намерений по отношению к христианам со стороны мусульман и приступил к разоружению последних[259].

После занятия Адрианополя российское командование продолжило реагировать на сообщения о сборищах османских солдат, в том числе и тех, кто сложил оружие в самом городе и был затем отпущен. Одним из таких мест был городок Германлы, откуда пришло сообщение о том, что в нем