Водопад одержимости - Клэр Кингсли Страница 58

— Конечно, — сказала мама. — Сегодня будний день, а у тебя так много обязанностей. Я провожу тебя.

Я собрала свои вещи, и мама пошла со мной к машине. На улице уже было жарко, и похоже сегодня будет просто пекло. Я остановилась у двери со стороны водителя, прежде чем открыть ее.

— Спасибо, что пригласила меня, мама. Рада была тебя видеть. — И это даже не было ложью. Она не была идеальной, но она все еще была моей мамой.

— Не за что. Ты в порядке? Ты выглядишь напряженной.

— Да, кто-то снова устроил вандализм в моем доме. Мы обнаружили это сегодня утром.

Ее глаза расширились. Она сделала шаг ближе и понизила голос. — Что случилось?

— Надпись на боковой стороне дома, как раз там, где у новых камер наблюдения есть слепое пятно.

— Краска из баллончика все-таки лучше, чем кровь животных.

— Это не так мерзко, и я рада, что тот, кто это сделал, на этот раз не убил животное. Но почему это происходит? Почему кто-то преследует меня?

— Я пыталась сказать полиции, что они должны искать связь с твоим отцом.

— Не сомневаюсь. Но, мама, почему ты так уверена, что это связано с папой? Неужели с вами случалось что-то подобное, а ты мне не рассказывала?

— Нет, ничего подобного.

— Откуда ты знаешь, что я не нажила себе кучу врагов в Бойсе и один из них не стал моим преследователем?

— У тебя есть враги?

Я закатила глаза. — Нет.

— Никто никогда не писал на нашем доме, но были люди, которые пытались издеваться над твоим отцом на публике или клеветать на него в прессе.

— Это ведь вполне привычные вещи для политика, верно?

— Это издержки должности.

— Но помимо того, что он был политиком, у отца были враги? Он тайно уничтожил местную преступную семью или что-то в этом роде?

— Дорогая, это же Пайнкрест.

— Я знаю, но ситуация становится все напряженнее. Если ты думаешь, что это из-за папы, у тебя должна быть причина. Что ты мне не говоришь?

И снова большинство людей пропустили бы это, но я научилась читать мамины реакции. Обычно они означали что-то вроде «не говори, пока к тебе не обратятся» или «улыбнись шире и помаши рукой». Но это короткое движение ее взгляда в сторону, разрыв зрительного контакта со мной, означал, что она о чем-то не хочет говорить.

— Я бы хотела, чтобы было что-то конкретное, на что я могла бы указать, потому что тогда я могла бы рассказать полиции, и они нашли бы этого ужасного человека, — сказала она. — Я просто лучше тебя знаю, сколько скрытых опасностей таит в себе политическая семья.

Может быть, это действительно связано с моей семьей.

— Ладно, если вспомнишь что-нибудь, что может иметь отношение к делу, позвони мне. Мне нужно на работу, а потом я попытаюсь удалить аэрозольную краску или просто закрашу ее.

— Береги себя. — Она коснулась моей руки. — Я волнуюсь.

— Я знаю, что волнуешься. Со мной все будет в порядке. Не похоже, что этот человек заинтересован в том, чтобы причинить мне вред. Просто пугает меня по какой-то причине.

— Все еще может обостриться. Преследователи известны как повторяющимся, так и эскалационным поведением.

Странно ли, что моя мама знала факты о преследователях? — Я буду осторожна.

Я обняла ее, и мы попрощались. Она вернулась в загородный клуб, чтобы закончить свою встречу. Я глубоко вдохнула свежий воздух, ощущая вкус свободы, и проверила телефон.

По-прежнему ничего.

Чувствуя себя побежденной, я уже собиралась сесть в машину, как вдруг у меня возникло странное ощущение, что за мной наблюдают.

На этот раз я не ошиблась. На другой стороне парковки я увидела Джосайю, сидящего в своем грузовике.

Что он здесь делал?

Я не знала, раздражаться ли мне из-за того, что он здесь, или радоваться его появлению. Я решила, что все зависит от того, по какой причине он здесь. Если он следил за мной, потому что думал, что я еду к Колину, я бы сразу перешла от раздражения к ярости.

Он вышел из машины и закрыл дверь, пока я шла к нему через парковку. Его выражение лица ничего не выдавало, но это было нормально для Джосайи. Он всегда выглядел на грани гнева, даже когда не злился.

— Что ты здесь делаешь? — спросила я, остановившись перед ним.

— У тебя есть преследователь.

— Так ты собираешься теперь везде меня сопровождать?

— Возможно.

Я старалась не улыбаться, но это было трудно. — Похоже, преследователь — это ты.

— Да, я точно преследую тебя, — отшутился он.

— А что, по-твоему, со мной может случиться? — Я жестом указала на здание. — Это загородный клуб и сейчас начало дня.

— Наверное, ничего. Но мой плиточник перенес свой визит, так что, либо это, либо красить спальни.

— Значит, слежка за мной была просто менее скучной альтернативой наблюдению за высыханием краски.

Он отвел взгляд. — Я волнуюсь за тебя, понимаешь? Может, ты и права, и Колин тут ни при чем, но тебя все равно кто-то преследует.

— Честно говоря, я не пыталась защищать Колина. У меня нет для этого никаких причин. Если тебя это беспокоит, потому что ты думаешь, что у меня все еще есть чувства к нему, клянусь, что это не так.

Он подошел ближе и заправил мои волосы за ухо. — Я знаю, что нет. Просто часто самый очевидный ответ оказывается правильным.

— Часто, но не всегда. И в любом случае, разве мы не должны доверять полиции? Если это он, они найдут улики, верно?

— Надеюсь. Я доверяю Гарретту. Но кто бы это ни был, он осторожен. Мы проверили записи с камер. На них ничего нет.

Я не знала, почему это заставило меня прослезиться. Я уже знала, что камеры не засекли преследователя. Они оповещали нас каждый раз, когда мимо проезжала машина, и у нас были тонны случайных записей, на которых Макс бегал по двору.

Возможно, реальность ситуации накрыла меня. Кто-то очень, очень ненавидел меня и готов был пойти на многое, чтобы продемонстрировать это.

Пытаясь взять себя в руки, я смахнула навернувшиеся слезы. Через мгновение руки Джосайи обхватили меня. Он крепко прижал меня к своему твердому телу, уверенному и сильному. Я расслабилась, успокаиваясь в его объятиях. И тут до меня дошло кое-что еще.

Он действительно последовал за мной сюда, чтобы обеспечить мою безопасность.

И в этот момент я еще больше полюбила Джосайю Хейвена.

26 июля

Не знаю, почему мне потребовалось