Её ванильное лето - Оксана Хващевская Страница 5

с поцелуями и объятиями, а тут вернулась сестрица, увидела нас вместе, и разразился скандал! Ох и орала же она! И даже муженька своего поколотила. А я в комнате заперлась от греха подальше. В общем, истерила она не один день, а потом заявила маменьке, что жить со мной под одной крышей не может. Видите ли, я счастье ее разбила и семейную жизнь разрушила. А ведь Олежка пялился на меня с самого начала их семейной жизни! В результате маменька, крайне обеспокоенная состоянием любимого чада, настоятельно попросила меня уехать на время в Васильково, благосклонно разрешив взять с собой все, что пожелаю. Вот я и уехала! Честно говоря, мне и самой надоело видеть Олежку и слушать круглосуточные вопли Ольки.

Васька присвистнул.

— Ну, ты, Машка, даешь!

— Да фигня все это!

Докурив сигарету, Лигорская тщательно затушила окурок и легко поднялась на ноги.

— Но ведь ты не собираешься оставаться здесь навсегда? — спросил Сашка.

— Конечно, нет! Думаю, к концу лета страсти поутихнут и я вернусь домой. Я вообще в кино хочу сниматься. После школы я посещала курсы актерского мастерства при «Беларусьфильме», мое портфолио разослано по лучшим столичным кастинг-агентствам. Более того, я уже успела сняться в рекламе, клипе нашего белорусского певца и одной эпизодической роли! — заявила довольно небрежно и даже будто равнодушно Лигорская, но было видно, что все это напускное. Она гордилась своими успехами. И не стеснялась хвастаться ими!

Не дожидаясь реакции, девушка пошла вперед. Саша, Вася и Андрей последовали за ней, молча переваривая услышанное. К уважению прибавилось еще и восхищение. Почему-то они не сомневались: Машка станет известной актрисой. С ее-то яркой внешностью, бьющей через край жизнерадостностью и харизматичностью ее не могут не заметить! К тому же Маша Лигорская производила впечатление человека, точно знающего, чего хочет от жизни, и решительно настроенного получить желаемое.

Выйдя из леса, девушка всучила лукошко парням, а сама шла, на ходу срывая зверобой, медуницу, медвежьи ушки и другие полезные растения для бабы Антоли.

— Маш, ты придешь после обеда на школьный двор? — спросил Андрей, когда они приблизились к огородам.

— Нет, после обеда я точно не смогу. Ты же знаешь: у бабули скоро юбилей. Явятся родственники, надо навести порядок в доме.

— Точно, а я и забыл! Бабуля собиралась отправить тебе на помощь наших девок. Им, конечно, совсем не хочется идти, но ведь и ты не обязана пахать как папа Карло!

Девушка поморщилась.

— Лучше пусть ваши девки, Андрей, сидят дома! Как-нибудь справлюсь одна!

Швец хохотнул.

— Я так им и передам. Уверен, они обрадуются, но спасибо тебе не скажут!

В ответ Лигорская состроила братцу смешную рожицу. Простившись, они расстались у огорода бабы Антоли. Девушка пошла по стежке, разделяющей огород на две части, а ребята через пустырь выбрались на асфальт и разбрелись по домам.

Дома Машу ждали блинчики, такие тонкие и желтые, как умела печь только бабушка. К ним клубничное варенье — свежее, приготовленное пару недель назад, оно еще не успело засахариться и потерять волшебный аромат. Но это на десерт. А на завтрак любимой внучке баба Антоля сварила картофельный бульончик, приправленный сливочным маслом и свежей зеленью. Как раз такой, который Машка любила с детства.

Девушка вынесла во двор тяжелый дубовый табурет, застелила его льняным полотенцем, разложила приборы, поставила тарелку и, пристроившись рядом на маленькой скамеечке, принялась за еду. А баба Антоля присела на пороге и стала перебирать ягоды.

— Ну, як? Смачна, унучачка? — спросила она, когда Маша почти расправилась с тарелкой супа.

— Очень, бабушка! Спасибо!

Солнце поднималось все выше. От влажной утренней свежести не осталось и следа. А в небольшом домике бабы Антоли, срубленном из бревен более полувека назад, было по-прежнему прохладно.

Покончив с едой и вымыв посуду, Машка, сладко потягиваясь, прошла в заднюю комнату, которую для себя облюбовала. Из нее можно было запросто исчезнуть через открытое окно и так же незаметно сюда вернуться. Комната считалась залом, хотя в старых деревенских хатах с проходными комнатами это вряд ли можно было определить наверняка. Здесь стояли кровать и диван, как и в соседнем помещении, соединяющем зал и кухню, где спала бабушка.

Быстро раздевшись и бросив вещи на стул, Машка забралась в кровать, которая так и осталась не заправленной, натянула до подбородка одеяло и мгновенно погрузилась в безмятежный сон.

Глава 3

Открыв глаза ближе к полудню, Маша сладко потянулась в постели. В доме царила тишина. А в распахнутое окно вместе со сладким ароматом липы проникали звуки лета. Жужжали пчелы, летали мухи, шелестели листья, щебетали птицы, на лавочке негромко разговаривали.

Понежившись в кровати еще несколько минут, Маша встала, заправила постель, вытащила из шкафа цветастый сарафанчик из шифона и быстро переоделась.

Обжигающий зной летнего дня ударил в лицо, и мурашки побежали по коже, когда девушка вышла из дома. Напротив небольшого крыльца росла старая раскидистая акация, которая сохраняла во дворе тень. На солнце было еще жарче…

Пройдя к калитке, Маша перегнулась через невысокий штакетник и увидела бабушку. Та сидела на лавочке с бабой Таней, своей старинной подругой, и снова увлеченно обсуждала чью-то родословную, погрузившись в дебри воспоминаний полувековой давности.

Потянувшись, Машка дернула старушку за край платка.

— Бабуль, вы чего на солнце сидите? Так ведь и солнечный удар схлопотать не долго. Пойдемте в дом, там прохладно, я уже чайник на плиту поставила!

— Унучачка мая! — обернулась старушка. — Ты ўжо прачнулася?

— Проснулась, бабушка, проснулась. Давайте в дом!

Но пока старушки, кряхтя и опираясь на палочки, поднимались, знойную сонливость деревни нарушили гневные крики и брань.

— Ах ты, сабака!!! — орал на всю деревню старый Хоменок. — Абдурыць мяне ўздумаў? Стары дурань, думаў? Не разбяру, дзе дваццаць градусаў, а дзе пяцьдзясят? Во толькі дабяруся я да цябе! Шкуру спушчу! Толькі паспрабуй мне на вочы паказацца! Заб'ю!

Оглянувшись, Маша увидела, как убегал от деда, минуя огороды, ее друг Сашка. Покачав головой, Лигорская с улыбкой вспомнила, как, воруя у деда самогон, а потом разбавляя его водой, Сашка уверял, будто «старый корч», то есть дед, давно потерял нюх и ему все равно, что пить. Морщится так, словно там спирт, и даже пьянеет! Но, как оказалось, не так прост был старый Хоменок.

— Наш Васька з Хамянковым унукам спутаўся, — поведала бабе Антоле баба Таня, которая приходилась прабабкой Ваське Кулику. — Ды і ваш Андрей з імі ў кампаніі. Ох, не будзе з гэтай дружбы толку, я так Вользе і кажу. Яна пясочыць