Райская лагуна - Кэролайн Пекхам Страница 43

— Доброе утро. — Голос Джей-Джея вырвал меня из моих мрачных раздумий, когда он присоединился ко мне, опираясь локтями на балкон и убирая с глаз свои растрепанные черные волосы. Его плечо потерлось о мое, когда он повторил мою позу, и какая-то давняя часть меня мурлыкнула, как лев, чей брат вернулся на его сторону..

Я хмыкнул в некоем подобии приветствия, когда он уставился на остатки «Игровой Площадки Грешников» на берегу. Конец пирса уцелел, колесо обозрения все еще стояло высоко, но остальное было унесено огнем и океан. Даже отсюда я мог видеть почерневшие доски и закопченный металл старых ярмарочных киосков. Он был испорчен, почти разрушен. Совсем как мы.

— Мне приснился сон, — пробормотал Джей-Джей.

— Да? — Пробормотал я.

Он делал это в последнее время, почти каждое утро рассказывая мне о своих снах, и по какой-то причине я слушал. По какой-то причине мне нравилось слушать. Может быть, потому, что мне было чертовски любопытно, каково это — не видеть снов, пронизанных тьмой, с пальцами, впивающимися в мою плоть, и горячим дыханием, доносящимся до моего уха. Даже сейчас в снах Джей-Джея был свет, которого никогда не было в моих. Так что я жил немного опосредованно через него, представляя ночь без ужаса, ожидающую меня с закрытыми глазами. Спав с Роуг, я обретал самый глубокий покой, который когда-либо знал во сне. Но мне никогда не снилось ничего сладкого.

— Мы занимались серфингом, — сказал он, и ему не нужно было объяснять, что он имел в виду нас пятерых, потому что сны Джей-Джея всегда подразумевали нас пятерых. — Вокруг нас кружила акула, и все были в шоке. Потом ты нырнул и ударил ее по голове. — Он рассмеялся, и у меня получилось что-то вроде усмешки.

— Я ее убил? — Спросил я.

— Нет, она тебя съела, — усмехнулся он.

— Тогда это не очень реалистичный сон, — отметил я, и его улыбка стала шире.

— Знаешь, ты можешь ненавидеть Лютера, но я чертовски уверен, что ты унаследовал его высокомерие.

При упоминании имени Лютера мое настроение испортилось. Я ненароком спросил Фокса, жив он или мертв, прежде чем он покинул пляж прошлой ночью, и почувствовал отвратительное облегчение от того, что он жив. Я пытался убедить себя, что это потому, что я все еще хотел убить его сам, но в эти дни моя ложь становилась все прозрачней. Я обнаружил, что не могу убедить себя во многом, потому что это отнимает слишком много чертовой энергии. И я искал Чейза как одержимый. Я знал, что это на самом деле означало. Я знал, что мое предательское «я» взяло верх, и я больше не был уверен, для кого я вообще притворяюсь. Джей-Джей знал. И Джей-Джей был всем, что у меня было. Так зачем вообще, блядь, врать?

Фокс сказал мне не только это, но и то, что Роуг не был той, кто выпустил пулю, из-за которой Лютер попал в операционную. Не из-за нее он мог стать кормом для червей. На самом деле, она сделала предупредительный выстрел, прежде чем Шон стал тем, кто почти убил его. И я почувствовал тихое облегчение, что мне не пришлось ненавидеть ее до глубины души за то, что она чуть не прикончила человека, который вырастил меня. Потому что его жизнь, конечно, принадлежала мне. Хотя, почему она пыталась спасти его, я, блядь, никогда не узнаю.

— Я подумал, что мы могли бы сегодня отправиться в лес вон там. — Я указал на материк, где находилась моя территория. — Если он держится подальше от «Арлекинов», то мог бы рискнуть остаться на моей территории.

Джей-Джей кивнул, но его взгляд все еще был прикован к «Игровой Площадке Грешников». — Рик, ты… думаешь, с ней все в порядке?

При этих словах мне показалось, что осколок стекла застрял у меня в горле, и я стиснул челюсти.

— Какое это имеет значение? — Выпалил я в ответ. Но это имело значение. Я знал, что это чертовски важно. Это имело такое значение, что мне захотелось разорвать небо, чтобы я мог прочесть ее судьбу в ткани Вселенной. Я должен был знать. Меня убивала мысль о ней в объятиях Шона, даже если это было то место, где она хотела находиться. Он не был способен любить ее. Он был порочным, бессердечным. Возможно, я тоже был таким, но я бы любил Роуг Истон до конца света.

— Ты знаешь, что это имеет значение, — прошипел Джей-Джей. — Я этого не вынесу. Думать о ней. С ним. — Его слова были пропитаны кислотой, и я кивнул, тоже ощущая ее вкус на языке.

— С ней не все в порядке, — честно признался я, моя кожа стала ледяной, несмотря на солнце. — С ней не все в порядке с тех пор, как мы были детьми. И во всем этом дерьме виноваты мы, может быть, в чем-то и она, я, блядь, не знаю. Все, что я знаю наверняка, это то, что так выглядит настоящая жизнь. Жестокая, ущербная и чертовски причиняющая боль, что от этого хочется перерезать себе горло, только чтобы больше не жить так.

— Так почему ты все еще стоишь здесь? — Требовательно спросил Джей-Джей, явно не соглашаясь с моим довольно мрачным взглядом на жизнь.

Я пожал плечами, и он повернулся ко мне, пихнув меня локтем.

— Неубедительно, — прорычал он, выпрямляясь, и я заметил, каким мужчиной он стал. Я привык смотреть на него сверху вниз, когда мы были детьми, его рост отставал от нашего, но это изменилось. Он и массу набрал, но не это делало его мужчиной. Все дело было в выражении его глаз. В них была грубость, которая говорила обо всем, что он испытал с тех пор, как мы были мальчишками, игравшими на Сансет-Бич. Джонни Джеймс испытал горькую сторону судьбы так же, как и я, может быть, по-разному, но он знал, каково это — ползать по грязи в поисках чего-то, ради чего стоит жить. И я решил, что он нашел это в Роуг, как и я, так что, полагаю, это означало, что мы снова оказались в грязи, но, по крайней мере, на этот раз он был со мной.

Я тоже выпрямился, моя челюсть сжалась, пока он ждал, что я дам ему достойный ответ.

— Цель, Джонни Джеймс, — твердо сказал я. — У меня есть список дел, который мне нужно провернуть перед уходом.