Точная Копия - Рут Стиллинг Страница 40

Подумать только, когда–то я думала, что ему наплевать на всех, кроме самого себя. Если бы не этот разговор, я бы посмеялась над своими ошибочными суждениями. С глубоким вздохом я стараюсь кратко всё рассказать.

– Мой брат Истон – единственная настоящая кровная семья, которая у меня есть. Мои родители, Вайолет и Генри, равнодушны. Они воспринимают нас с Истом скорее как проекты и коллекцию трофеев. Они тратят больше времени на то, чтобы хвастаться тем, кто мы такие и чем занимаемся, чем обращать внимание на нас как на людей. Истон – любимчик, поскольку он невероятно успешный предприниматель и генеральный директор многонациональной частной инвестиционной компании, базирующейся в Дубае. Большую часть времени он проводит там со своей женой и моей племянницей Эвой. Они моя единственная настоящая семья, но я точно не смогу заскочить к ним на чашечку кофе в выходные, – я натягиваю свою лучшую фальшивую улыбку.

Где же официант?

Дженсен смотрит на девственно белую скатерть, скрежеща зубами.

– Итак, Истон женат, у него есть семья, но в ты написала мне, что твои родители не обрадуются, узнав о твоих новостях.

Я сжимаю губы, чтобы они не дрожали.

– Истон – старший и любимчик. И он мужчина, которому не нужно сидеть дома и заботиться о ребенке или брать отпуск по беременности и родам.

Я хватаю бузинный спритц, который заказала, и делаю большой глоток, пытаясь утолить сухость во рту. Оно отвратительно, и я с усилием проглатываю его, а затем прополаскиваю рот водой. Поворачиваюсь обратно к Дженсену, он остается неподвижным, явно переваривая то, что я ему сказала. У него такой убийственный взгляд, уверена, что многие видели его раньше. Но меня он не пугает. Я знаю, что ему больно из–за меня. Я думаю, для такого человека, как он, у которого есть поддерживающие родители, в это, должно быть, трудно поверить и почти невозможно переварить в голове.

– Это то, чего они ожидают? Что ты поставишь свою карьеру превыше всего остального? К чёрту то, чего ты на самом деле хочешь?

Я осторожно киваю.

– Они оплатили большую часть моего образования в лучших заведениях и, благодаря своим связям в юридическом мире, обеспечили мне лучшее место, когда я была моложе. Они устроили меня на мою нынешнюю работу к Марку Престону.

Он упрямится.

– Ты шутишь, да? Ты же не веришь в подобную чушь, Кейт, – сделав глубокий вдох, свободной рукой он барабанит указательным пальцем по столу в такт своим словам. – Ты сама получила эту работу. Твой талант, твоя целеустремленность, тот факт, что ты вкалываешь не покладая рук день и ночь. Я никогда не видел никого более целеустремленного.

Я краснею от потока комплиментов.

– Спасибо.

– Почему ты терпишь это, Кейт? Они относятся к тебе как к продолжению самих себя. Всё, что ты делаешь, делается для них.

– Это не так. Моя карьера – это то, чего я хочу, – я повторяю слова, которые произносила столько раз, что и не сосчитать.

Его большой палец снова начинает выводить узоры на моей ладони, и по моему телу пробегает дрожь.

– Когда они в последний раз тебя обнимали?

Мне хочется плакать, но я полна решимости не делать этого. Я ненавижу этот разговор, но в то же время люблю его. Я ценю, что он подталкивает меня сказать всё это вслух, но я ненавижу то, что заставляю себя признать это — как будто их отношение ко мне действительно отвратительно.

– Не могу вспомнить, – шепчу я.

На этот раз он прикусывает внутреннюю сторону щеки.

– Когда они в последний раз говорили тебе, что любят тебя?

Слишком давно.

– Почему тебя это волнует? – ругаюсь я, не специально, но ситуация слишком напряжённая.

– Не отталкивай меня. Не отгораживайся от меня. Ты знаешь, что мне не всё равно, – он крепче сжимает мою руку. Я ничего не говорю, но опускаю голову, и мои длинные волосы снова приходят мне на помощь.

– Когда, Кейт? – мягко повторяет он.

– Я не знаю, ясно? Я не могу вспомнить.

Отчаянно желая уйти и скрыть эмоции, которыми я всё ещё не готова поделиться, я отодвигаю стул и убираю руку, хватая сумочку со стола.

– Мне нужно в уборную. Закажи мне всё, что хочешь. Только не...

– Мясо, овощной стир–фрай или ещё один бузинный спритц, – заканчивает он за меня. Я вижу, что он разочарован тем, что я не откроюсь дальше, но также я вижу понимание в его глазах. Он знает, что на данный момент я зашла так далеко, как только могла.

– Ага, – улыбаюсь я. – Только не это.

– У меня был потрясающий вечер. Спасибо, – говорю я, возвращаясь на парковку к машине Дженсена И это правда. Когда я вернулась к столу, подкрасившись и сделав несколько глубоких вдохов. Он как будто знал, что нужно переключиться, поэтому, вместо того чтобы говорить о моих родителях, он рассказал мне всё о своём пути в НХЛ. Оказывается, пока я усердно готовилась к поступлению в Йель, он проводил каждый час бодрствования на льду, что в кои–то веки не удивляет меня, а заводит. Преданность этого человека тому, что он любит, – это...да, вау.

Когда мы выходим на улицу, он хватает меня за руку и притягивает к себе, его знакомый одеколон окутывает меня. На каблуках я лишь немного ниже его, но он приподнимает мой подбородок, чтобы я смотрела прямо ему в глаза.

– Я слышал, что принцесс нужно целовать в их дни рождения.

Я закатываю глаза; бабочки абсолютно не ожили внутри меня прямо сейчас.

– Невыносимо. Но ладно, если это будет в щеку.

Он слегка кивает и улыбается.

– Это можно интерпретировать по–разному.

И теперь я думаю о том, как он трогает меня за задницу.

– Ты знаешь, что я имею в виду.

Он кладет руку мне на живот и проводит ладонью по красной ткани.

– Я никогда не перестану спрашивать, ты же знаешь, да? – наклонившись, он легонько целует меня в щеку, воспоминания о ночи у Райли, а затем в Оксфорде проносятся в моей голове,