Отбитая. Том 2 - Кира Романовская Страница 38

на тебя похоже! С какими-то неформалами общаешься, ладно, пофиг, твоё дело. Но кидаться с битой на женщину, ты вообще с дуба рухнула?! Тебе делать не хрен? Тебе тридцать два будет, Катя, послезавтра. Часики твои тикают! Сделай уже что-нибудь нормальное! Замуж выйди! Ребёнка роди! Да хоть собаку себе заведи, а не вот это вот всё! Творишь какую-то дичь, ты себя в зеркало-то видела? Синяки под глазами, этот взгляд обречённого смертника. Я не знаю, что ты с собой делаешь, но прекрати это! ПРЕКРАТИ!

Павлик проорал в её сторону свой последний посыл, его брат не выдержал и толкнул его, уж слишком тот разнервничался. Катя с шумом вдохнула воздух через рот и задержала дыхание. Над столом повисла тишина, неудобная, в которой было сказано слишком много, со обеих сторон конфликта.

На столе снова завибрировал её телефон, Катерина перевела равнодушный взгляд на экран, где высветилось имя «Артём».

— Что, мальчик, дорос до того, чтобы советы старшим раздавать? Ну, давай разберем по пунктам твои советы дебильные. Замуж, говоришь? Я уже была, за ним вот, — кивнула она на свой телефон. — Жизнь ему сломала, как моя мама говорит. Мой бывший муж, Павлик, пьёт запоями после развода, а как напьётся, так мне названивает, говорит всё, что обо мне думает. И всё, что я слышу — мы всё исправим! Только это он меня собрался исправлять, Павлик. Он-то нормальным себя считает. Я его блокирую, потом он просыхает, извиняется, и до следующего запоя. Мать моя, говорит, что это я виновата, разбила бедному мальчику сердце. Не его мать, которая его на мужские трусы в доме променяла, не отчим, который пиздил его до синяков, не гены родного отца, который спился и рано умер, а я виновата! Ладно, может, и так, я это принимаю, а вот его вызов не принимаю.

Катя ткнула пальцем по экрану и стол перестал вибрировать вместе с телефоном. Она нахмурилась, глядя в телефон, будто пытаясь что-то вспомнить. Её лицо просветлело и широкая улыбка озарила лицо.

— А я поняла, чего он названивает! Ребёнка говоришь мне надо завести, Павлик? Это тебе не хомячок, купил и смотришь за ним, чтоб ел вовремя и в поилке не утопился. У меня, кстати, был ребёночек-то. Ну почти. Мне на неё даже посмотреть не дали. Говорили, что потом будет сниться, лучше не смотреть. А она мне и так снится. Я старею — она растёт. Сколько ей было бы в этом году? Не помню уже, приду домой в свидетельстве о смерти посмотрю. Сегодня годовщина, кстати, да, потому и звонит. Поздравить что ли?

Катя нервно улыбнулась, уставившись на побледневшего Павлика остекленевшим немигающим взглядом, с его лица будто схлынули все веснушки, вместе с решимостью давать советы.

— Ненавижу тишину, потому что если есть ад, то для меня он был там — в родильном зале, с этим отвратительным нарисованным аистом на стене, в мёртвой тишине: врачи молчали, я молчала, а она так и не закричала, не сделала ни единого вздоха, — Катя скривила лицо в горькой усмешке. — И знаешь, что мне люди добрые говорили? «Ничего — ещё родишь, ты ж молодая». Ну, я и последовала их советам умным. В твоём возрасте у меня было четыре мёртвых ребёнка, к двадцати пяти — шесть. Хорошо что даже живот не успевал вырасти, не так обидно было. Чё-то не срослось у меня как-то с материнством. Ну, наверное, карьеру надо было строить, но мне некогда было — к психотерапевту, как на работу ходила. Муж всё пытался меня из депрессий вытащить, в которые меня и загонял! Надо было лоботомию попробовать — идеальная жена была бы!

Павел открыл рот, чтобы что-то сказать, но Катя резко хлопнула по столу ладонью, от чего все вздрогнули.

— Что смотришь на меня этим своим взглядом жалостливым?! Ты же мне только что советы раздавал по счастливой жизни! Советы закончились, мальчик? У Лёни вот тоже для меня был один — как его жена в окно выйти, чтоб другим жить не мешала! У мужа моего бывшего, тоже советов была тьма! Он прям лучше всех знал, как нам жить надо. Всё семью со мной построить пытался, чтоб не мучаться в одиночестве. Правда, параллельно он ребёнка на стороне завёл, с подружанькой моей, прямо у нас дома заделали, когда я в больнице с очередным выкидышем лежала. Третий или четвертый?

Она задумалась, приложив палец к губам и сморщив лоб.

— Не помню уже, да пофиг. Было и было. Мы, кстати, после этого даже не развелись, ещё четыре года счастливо прожили, прям душа в душу! Потом психотерапия таки помогла! Я вылечилась — он нет! Мама говорит, что я с жиру взбесилась. Конечно, она ж всего этого пиздеца не знает, потому что для мамы что? Правильно! Всё должно быть всегда хорошо, чтобы она не волновалась! — хохотнула Катя. — С тех пор живу, как умею. Лично тебе, блять, мешаю чем-то? Нет! Так и заткни хлеборезку! Вот и поговорили по душам, да, Павлик? У меня днюха послезавтра, никто из вас не приглашён, цветы-подарки мне ваши тоже нахрен не нужны. Один мне сделайте — советы ваши ебучие при себе оставьте! У вас для меня ничего интересного, чего я ещё не пробовала.

Павлик пристыжено опустил голову в стол, его брат боялся даже взглянуть на Катю, которая слишком спокойно говорила обо всех ужасах, словно это было не с ней. Вадим всё это время сидел в одной и той же позе, не шелохнувшись, за эти пять минут, он узнал больше личного о ней, чем за восемь месяцев их отношений. Исследуя её тело своими руками, губами, языком, он не нашёл следы того, что она была беременна или рожала — ни шрама от скальпеля, ни растянутой кожи в районе живота.

Катя никогда не заводила разговор о детях, избегала лишних вопросов, оказывается, вот почему. Он-то думал, что она сама в детстве застряла, а у неё жёсткие проблемы со здоровьем, и, кажется, с головой. Может, просто врёт?

* * *

Катя вылетела с совещания пулей, стоило ей исчезнуть, как братья начали ругаться между собой.

— Братишка, ты чё к ней прицепился?! Она и так нервная, чё ты дразнишь её постоянно в последнее время? Её мать достаёт постоянно, брат с катушек слетел, ещё Лёня тут, блять, отмочил.

— А то, Макс, я тут с её братом двоюродным в автосервисе разговорился. Она в аварию попала! Просто всей бочиной бетонное заграждение проскребла на трассе!