Развод. Бумерангом по самые я... - Каролина Шевцова Страница 38

Ну конечно. У него «закончились деньги на телефоне». А «просто положить на карту» - не вариант, потому что Влад уже год без работы. Никому не нужный недоучка-юрист с завышенными амбициями быстро сорвал себе спину на стройках. И лишился даже такого заработка. Так что теперь он получает диплом, ждет какого-то предложения из частной конторы и вот… торчит в гараже до самой ночи.

- Кинул бы бомжа, - бросаю и тут же кусаю себя за язык.

Взгляд у Влада острый, почти болезненный.

- Бомжа? Карин, я и так бомж! Я - ничтожество, а ты - великая спасительница обездоленных! Как ещё мне унизиться перед своей госпожой, чтобы она была довольна?

- Никак, забудь, - стараюсь уйти от ненужного нам двоим конфликта, сотого или тысячного за эту неделю, но Яшина уже не остановить. Он давит и давит на больную точку, на наш с ним нарыв, пока тот не лопается, и наружу не выплескивается зараженная вонючая горечь!

- Хватит. Хватит!!! Я больше не могу это слушать, ты понимаешь? Или ты думаешь, один ты у нас жизнью обиженный? Ты думаешь, что я в восторге от своей работы? Да я ее ненавижу! Господи, Влад, я во время уроков даже в туалет выйти не могу, ты понимаешь? Я ничего не могу, только улыбаться и кивать, а иначе со мной не будут больше заниматься, а мы с тобой больше не будем жрать! Поэтому я сцепляю зубы и иду к очередному ученику, пока ты позволяешь себе такую роскошь как страдания! Знаешь, вместо того чтобы ныть, просто начни делать хоть что-то.

- Я делаю…

- Конечно! Свой охереть какой важный мотоцикл! Торчишь над ним, а мог бы просто продать, и то был б копейка!

- В этом вся ты, - говорит он тихо. - Я строю, ты разрушаешь. Я создаю, а ты… продать.

В его словах столько горечи, что у меня сжимается сердце. Он вздыхает, идет в комнату, загребая ногами пол, заваливается на диван и отворачивается к стене.

В этот момент я ненавижу его. И себя. И просто не понимаю, как нам дальше жить.

- Карин! - Голос Влада вырывает меня из воспоминаний.

Я вздрагиваю, будто пойманная на чем-то.

- Что? - моргаю, возвращаясь в реальность, и замечаю, как бешено колотится сердце - прямо в висках.

- Может, огнетушитель достать? Ты так и дымишься.

Он улыбается. Совсем как раньше. И снова пытается меня поддеть. А вот я впервые за долгое время не хочу отвечать. Зачем? Мы все это проходили и... не справились. Сломались. Оба. И судя по тому, как быстро Яшин сорвался в Москву, оба об этом жалеем.

- Влад, - говорю прямо, поворачиваясь всем корпусом к нему. - Расскажи мне о своем сыне.

Машина резко тормозит на светофоре, ремень безопасности больно впивается в плечо.

- Да нечего там рассказывать. Пашей зовут, вот, - бросает Влад, не отрывая взгляда от дороги. Его пальцы барабанят по рулю в раздражающем ритме.

Эти ответы и то, как на меня игнорирует Влад - невероятно злит. Неужели он не видит, что я больше не хочу играть в наши игры? В эту вечную дуэль, где каждый выпад - и больно, и привычно. А я устала, я очень… очень устала!

- Я знаю, что Паша.

- Конечно, тебе ведь Тимофей рассказал, - в его голосе слышится вызов. - Ты могла спросить и так, если тебе интересно.

Лицо предательски вспыхивает жаром. Я отворачиваюсь к окну, где в отражении вижу свои пунцовые щеки - глупая привычка из детства, о которой он, конечно, знает. Стоит мне хоть немного смутиться - и все, щеки такие, будто я их свеклой натерла!

- Мне неинтересно, - цежу сквозь зубы.

- Совсем? И поэтому ты с утра сама не своя?

Машина дергается на выбоине, и мое плечо с силой ударяется о дверцу. За окном мелькают серые московские высотки, их стеклянные фасады отражают хмурое небо. Где-то впереди сигналят, но звук будто доносится сквозь вату - все мое внимание приковано к Яшину.

- Своя я или чья - это не твое дело. А вот то, что ты скрываешь от меня своего сына, это очень странно, Влад. Ты же сам просишь о доверии, а потом вот... умалчиваешь такое...

- Какое, Карин? – Клянусь, он надо мной издевается. - Как тебя касается мой ребенок?

- Сколько ему лет? - игнорирую его вопрос.

- Паше? - он делает театральную паузу, притворно задумавшись. - Дай вспомнить... ага, в апреле будет двадцать три. В этом году оканчивает магистратуру, пошел по моим стопам - юрист. Живет с девочкой, думает о свадьбе, не удивлюсь, если скоро сделает меня дедом. Ну, чего ты дуешься, хочешь, я тебе фото покажу?

- Не хочу! - Кричу, видя, как Влад тянется к телефону. Каждое слово про сына Пашу приносит мне… боль. Я не хочу знать, как и откуда этот сын появился. И не хочу думать, что в то время, пока я собирала себя по кусочкам, мой бывший муж и причина моей депрессии, вовсю делал нового человека. Который потом пойдет по его стопам! И даже будет на него похож. Как две капли воды – так сказал Тимоха.

- Почему ты злишься? - его голос звучит неестественно спокойно на фоне моего учащенного дыхания. - Это же ты от меня ушла.

- Я не злюсь, - выдыхаю, глядя, как дождь за окном превращается в ливень.

- А что делаешь?

- Не понимаю.

- Расскажи мне, что именно ты не понимаешь, - он включает дворники, которые с раздражающим скрежетом очищают стекло. Действует сосредоточенно, будто это куда важнее диалога со мной. - Может, я смогу объяснить.

Поворачиваюсь и смотрю на него. Долго. Внимательно. Замечаю седые волосы в висках, опущенные вниз уголки глаз, щетину на обычно идеально выбритом лице. Все такое родное и совершенно чужое, неправильное.

- Хорошо! – пытаюсь говорить мягче. - Объясни мне, пожалуйста, когда ты вообще собирался рассказать мне о своем сыне?

- Кариш,