Бурбон и ложь - Виктория Уайлдер Страница 38

Он смеется над моими словами.

— Я всегда любил этот персиковый чай со льдом.

Больше он ничего не говорит. Я знаю, что это не все. Он — тридцатилетний полицейский в отставке, у которого теперь совершенно другая работа. Он начал все сначала.

Следующие несколько минут мы сидим и опустошаем наши тарелки, игнорируя то, что происходит между нами на самом деле.

— Я починил клапан для горячей воды. Просто напиши мне, если это случится снова. — Он наклоняется ко мне. — Я никогда не откажусь от завтрака. — Он ухмыляется. — Но это не обязательно.

— Тебе следовало бы уже усвоить, что я делаю то, что хочу. — Я киваю в сторону его пустой тарелки, с которой он идет к раковине, и пожимаю плечами. — К тому же я снова начала печь.

Как только я это произношу, я тут же жалею, что сказала это. Мои мысли возвращаются к последнему пирогу, который я испекла вместе с отцом, прямо перед тем, как потеряла его. Он всегда любил печь на завтрак. Черт, я скучаю по нему. Я не уверена, дело в моем тоне или выражении лица, но теперь Грант с любопытством смотрит на меня.

Жетоны Джулеп звенят, избавляя меня от необходимости что-то рассказывать. Она поднимает голову и смотрит на входную дверь, прислушиваясь к чему-то.

— Спасибо за душ. И за то, что починил мне воду, — говорю я.

Но не успеваю я встать, чтобы уйти, как входная дверь распахивается, сопровождаемая шквалом смеха и споров.

— Я хочу постучать в ее дверь! — кричит Ларк в лицо Лили.

Лили подталкивает ее бедром к столу.

Линкольн идет прямо за ними с сумками и полотенцами в руках. Его очки «Ray-Bans» убирают с лица темные волосы, а бирюзовые плавки подчеркивают его летний загар. Но это не единственные детали, намекающие на то, что все они планируют отправиться к воде. Очки, болтающиеся на шее Лили, и полотенце, накинутое на плечи Ларк, заставляют меня скучать по океану. И поскольку мы здесь не имеем выхода к морю, я наклоняюсь ближе к Гранту.

— Здесь есть бассейн, о котором мне никто не рассказал?

Но он меня не слышит, так как Джулеп все еще лает, а девочки ссорятся. Здесь стало так шумно, что Грант дотрагивается до моих пальцев, которыми я сжимаю вилку в смертельной хватке. Когда я отпускаю, он вынимает ее из моей руки. Наше незаметное взаимодействие напоминает мне о том, как он успокоил меня в конюшне. С тобой все в порядке. Просто дыши.

— Джулс, хватит, — говорит Грант. А затем: — Тихо.

— Девочки, вам не нужно ссориться из-за этого. Лейни, очевидно, уже здесь, — говорит он с ухмылкой и бросает взгляд на брата, который скрестил руки на груди и оскалился в ответ.

— Лейни… — начинает Ларк.

— Я хочу спросить у нее, — отрезает Лили. — Пойдешь с нами на охоту за мусором?

Ларк заканчивает:

— И купаться.

Я бросаю быстрый взгляд на Линкольна и Гранта, прежде чем сказать что-то, но они ждут моего ответа.

— Там есть качели из шины. А дядя Грант и папа — моторы для наших надувных лодок, — молниеносно выпаливает Лили. — А еще мы устраиваем охоту на мусор. Дядя Грант, ты приготовил карточки?

— Все готово, Лил.

Линкольн добавляет:

— Ну, что скажешь, Лейни? Хочешь провести день со своим фан-клубом?

— Лейни, давай снова сделаем цветочные короны? По дороге мы можем нарвать столько цветов. И мы взяли с собой полотенца и снеки.

— Да ладно, Лейни. Это же выходные, — с улыбкой подбадривает Линкольн.

Я бросаю взгляд на Гранта, пытаясь понять, хорошая ли это идея, но в этот момент мои глаза снова останавливается на его губах. Они не должны быть красивыми. Губы у мужчины некрасивые, верно?

— Пойдем, — говорит он. Тон его голоса практически приказывает мне сделать именно это.

Мои глаза возвращаются к его глазам при этом простом слове. Он точно знает, что делает со мной.

— С удовольствием.

Глава 19

Грант

— Не уверен, что когда-либо получал больше удовольствия от наблюдения за тем, как качается шина, чем сегодня, — вздыхает Линкольн, как влюбленный подросток. Я точно знаю, что он не чахнет и не сдерживается. Мой брат развлекается со многими женщинами.

Я смотрю на обручальное кольцо на его безымянном пальце. Он говорит, что носит его, чтобы девочки чувствовали себя лучше, но я знаю своего брата. Он не снимает его, когда он тот Линкольн, которого я знаю. А не для «показухи». Когда он — отец. Когда он — работник винокурни. Он снимает его, когда трахается в чужом городе, где его не узнают, пытаясь забыть о том, как сильно он скучает по жене. Я пошел в другом направлении, так что не мне его судить.

— Ты же не собираешься замутить с ней, правда?

Он выпрямляется, загораживая солнце, которое помогало мне высохнуть.

— А если бы и собирался? Почему тебя это должно волновать?

— Ну, во-первых. Лили и Ларк считают ее своей новой лучшей подругой.

Я приподнимаюсь на локтях, чтобы посмотреть на ту, кого он так пристально изучает. Я сглатываю, когда мой рот наполняется слюной, и тоже наблюдаю за ней. Лейни раскачивается взад-вперед, как маятник, зависая над тихой рекой. Ее пальцы скользят по поверхности, когда она откидывается назад, широко улыбаясь. Господи, эта женщина — самое настоящее удовольствие для глаз. На нее хочется не просто смотреть. Я готов поспорить, что захотел бы ее больше, чем на один раз. Черт побери.

— Вот именно. Девочкам она нравится, — говорит он, пожимая плечами. — Похоже, это хороший выбор.

— Нет.

Он смеется.

— Что значит «нет»?

Я неохотно отрываю от нее взгляд. От ее майки, прилипшей к ней, как вторая кожа. От того, как она сидит в отверстии покрышки, отчего розовые шорты обтягивают ее красивые бедра.

Вытирая пот со лба на свои и без того влажные волосы, я свирепо смотрю на брата.

— Я имею в виду «нет». У тебя достаточно своих проблем, не нужно втягивать девушку, у которой явно полно собственного багажа.

— У каждого гребаного взрослого есть какой-то багаж, братишка, — возражает он. — Алло? Эйс, ты и я похожи на тех носильщиков багажа в аэропорту, черт возьми.

Я знаю, что он прав.

— Тут что-то не так. Эйс знает больше, но, бьюсь об заклад, это еще не вся история.

— Ты уверен, что не пытаешься заявить права, не заявив о правах?

Ларк прыгает бомбочкой прямо на Лили, переставая раскачивать шину. Качели Лейни замедляются.