После развода не нужно возвращать - Катя Лебедева Страница 3

Поворачиваю голову к сестре и теперь говорю, глядя ей в глаза.

— Помни одно, Ир, на чужом несчастье своего счастья ты никогда не построишь. Я тебя любила, сестренка. Я тебя защищала, я за тебя боролась. Но ты поступила очень подло. Я очень надеюсь, что ты никогда не столкнешься с такой подлостью от близких людей, как я. Прощайте, ребята.

Разворачиваюсь и ухожу, теперь шаги даются легче, потому что я убегаю, сбегаю из этого логова порока.

Да, кто-то может сказать я дура, что я не права, что надо было бросить в нее чем-то и пожелать ей гореть в аду, пожелать ей, чтобы ее предавали, бросали, чтобы ни один мужчина нормальный на нее не посмотрел. Да, это можно сделать, но я не хочу опускаться до ее уровня.

Я не хочу чувствовать себя такой же, как она, такой же мерзкой, подлой и грязной.

Я не хочу быть такой, как она, не хочу, не буду, не могу.

— А ну-ка стоять, я сказал, — словно команду собаке отдает муж и хватает меня за плечо, останавливая.

Он разворачивает меня к себе и даже немного встряхивает, словно я тряпичная кукла, а не живой человек, с которым он прожил девятнадцать лет.

— Пусти меня, — прошу его, дергаясь и пытаясь вырваться.

— Угомонись, Ева. Не надо здесь строить из себя униженную и оскорбленную особь, — уничижительно заканчивает, словно мне было мало боли.

— Знаешь, я одно не понимаю, неужели я была настолько для тебя плохой женой, что ты вот так низко, как шакал, поступил, изменив мне? Неужели я настолько плохая, что не заслужила человеческого признания?

— Ой, давай без драмы, только, Ев. Ты насмотрелась сериалов и говоришь даже так же, как героиня тупых мелодрам. Хватит. Иди домой. Жду твою фирменную индейку на ужин.

Глава 2

Ева

Героиня тупой мелодрамы, вот кто я.

Ну что ж, героиня, значит, героиня.

Я не стала ему ничего объяснять, молча вырвала руку, он позволил это сделать.

Я ушла, и вот сейчас скидываю все вещи в чемодан в нашем доме, который обставляла под себя, который мы смогли позволить себе лишь пять лет назад, до этого падали и вставали вместе, развивали его бизнес, плюс я сама еще занималась своей карьерой.

Долгий путь, ошибки, ссоры, слезы, примирения, мы все это прошли, чтобы прийти в итоге за девятнадцать лет брака к вот такому финалу.

И сейчас я плачу.

Да, одна, сама с собой.

Я позволяю себе эти слезы, пока швыряю все в чемодан.

Я понимаю, что это слабость, но я не могу, я просто не могу сдержаться.

Мне нужно выпустить эти эмоции, не могу копить их в себе. Они разрывают меня изнутри, рвут душу. Я даже не замечаю, как в какой-то момент просто не складываю, а швыряю вещи и со всхлипом, со слезами падаю на пол и обнимаю колени руками, прижимая их к груди, просто уткнувшись лбом в колени, и плачу.

Я рыдаю и позволяю себе эту слабость, но чувствую, как с каждым всхлипом становится все легче и легче, но не настолько, чтобы забыть обо всем. Меня просто уже так не разрывает изнутри.

— Мам, с тобой все хорошо? — услышав голос сына вздрагиваю и поднимаю на него заплаканное лицо.

Не понимаю, что он делает дома, ведь еще не время. Он сегодня должен был вернуться в районе десяти вечера, ведь с другом собирался пойти в кино, а потом посидеть в каком-нибудь кафе. Он предупреждал меня, отпрашивался, а сейчас всего лишь шесть вечера или семь, не знаю, но точно не десять.

— Ты почему так рано, сынок? — шмыгая носом, вытирая слезы ладонями, спрашиваю у него, медленно вставая.

Ох, вижу по глазам, не отстанет он от меня, не даст увести нас от этой щекотливой темы.

— Да какая разница, почему я дома? Мам, что случилось? Я никогда не видел, как ты плачешь. Что произошло?

— Все хорошо, — как я ему отвечу, что все хорошо

У меня язык не повернется это сказать, а сказать, что все плохо, это значит рассказать ему о том, что его отец подлец. Это значит рассказать ему, что человек, с которого он брал пример, человек, который учил его не врать, не изворачиваться, учил верности, преданности, семейным ценностям, на самом деле сам и близко не примерный семьянин.

Я не могу.

— Мам, да не молчи же ты, пожалуйста, скажи уже хоть что-нибудь. Умер кто-то?

— Никто не умер, Матвей, — голос мужа заставляет вздрогнуть как сына, так и меня.

Зачем он приехал? Зачем он вмешивается? Ненавижу его. Люблю и ненавижу, ведь все эти годы, до сегодняшнего вечера я искренне любила и верила, что это взаимно.

— Тогда что произошло, пап? Хоть ты мне ответь, — Матвей поворачивается к нему полубоком и мечется взглядом между нами двумя. — Я не понимаю, вы между собой, что ли, поругались? Ну, даже если и так, мам, зачем собирать вещи? Вы же взрослые люди. Все можно обсудить. Вы чего, родители?

Да ничего мы, просто разводимся.

— Твоя мать просто истеричка, вот и все, Матвей, иди к себе. Все будет хорошо.

Глава 3

Ева

Я застываю, сжимая в руке шелковую блузку, мокрую от слез. Комната плывет перед глазами, но я вижу Матвея, недоумение на его лице.

— Пап, хоть ты мне ответь! Почему вы поссорились? Или я что-то сделал не так? — не дожидаясь ответа, натянув на себя по-детски вину, сын поворачивается ко мне. — Мам, ну скажи хоть что-нибудь! Зачем ты вещи собираешь? Мы же не в дешевом сериале, чтобы вот так вот — взяла и ушла! Вы взрослые люди, всегда сами мне говорили, что любые проблемы можно решить, если поговорить друг с другом! Так поговорите! И объясните мне, что происходит!

Глеб тяжело вздыхает, стоя в дверях. Вижу по глазам, что он доволен словами сына, которые дублируют его слова, что я веду себя как дешевая актриса из третьесортного сериала.

— Хватит истерить, Матвей. Твоя мать устроила истерику на ровном месте, и ты туда же. Никто никуда не уходит. Успокойся, иди к себе, займись делом. Я сейчас образумлю маму, и все будет хорошо, — говорит муж а я киваю головой, словно болванчик, несогласная с ним.

— Но я не истерю, — возмущается сын и в его голосе слышны и боль, и непонимание. Он