Книжный магазин «Булочка с корицей» - Лори Гилмор Страница 27

Ноа попрощался с Маком, забрал чаевые и встретился с Хейзел на улице. Она стояла под фонарем, и теплый свет золотил ее кудри. На Хейзел был привычный рабочий наряд – заправленная в бежевые брюки блузка. На вид она казалась мягкой и свободной, и у Ноа возникло немало извращенных фантазий о том, как он медленно расстегивает каждую пуговицу…

– Готов?

Ноа прокашлялся:

– Э-э-э… да. Готов.

Он пошел за ней по Мейн-стрит мимо кафе «Пряная тыква», книжного магазина и пекарни Энни, закрывшихся на ночь. Они ненадолго задержались перед зоомагазином, чтобы Хейзел заглянула в окно и посмотрела на котенка, которого хотела, но не могла купить из-за аллергии, а потом направились дальше по улице мимо других кафе и магазинов.

Современные флюоресцентные фонари в городе заменили фонарями в стиле ретро, центральный островок на пересечении дорог засадили цветами. Ноа не мог опознать большинство из них, но знал, что при дневном свете улица полна красок позднего лета.

Выше всех поднялись подсолнухи, и в темноте их огромные головы выглядели довольно жуткими.

Хейзел коснулась его ладони, и Ноа взял ее руку в свою, переплетая их пальцы. Она прижалась к нему, и это пронзило его тело тысячей маленьких искр звездного света. Ее тихий вздох отразился на коже.

– Кажется, мне нравится это время года, – призналась она по дороге.

– Ты как будто удивлена.

– Так и есть.

Ноа рассмеялся. Ночь выдалась прохладная, сверчки громко стрекотали вокруг, пока они шли в более заселенную часть города с ухоженными газонами и садами. Ноа бывал у нее дома всего раз, когда подвез после посиделок у костра во дворе Логана.

– Я всегда любил лето.

– Правда? Почему?

– Никакой учебы, – ответил он со смешком. – Я любил проводить время на улице. Зимой мама постоянно ругалась на меня, чтобы я перестал прыгать по мебели, а учителя отчитывали за невнимательность.

– Хм.

Ноа пожал плечами:

– Я любил бывать на папиных лодках. Так что… лето для меня – самое то.

– И оно мне нравится все больше и больше. Хотя, не скрою, я все еще верна уютному времени года.

Он сжал ее ладонь, и Хейзел взглянула на него с мимолетной улыбкой.

– Ну конечно, кардиганы, вязаные носки и куча… всего со вкусом тыквы… – голос Ноа стих, заглушенный смехом Хейзел.

– Да, в точку. Очень уютно.

– Эй, я люблю осень не меньше, чем любой другой парень. Если никто не заставляет меня делать домашнюю работу, я только за.

Хейзел слегка толкнула его в плечо:

– Ты читаешь все те книги, которые покупаешь у меня?

– Я умею читать, Хейз.

– Я вовсе не это имела в виду! Просто… они тебе нравятся?

– Нравятся. Очень. Гораздо больше, чем «Алая буква» или та, где дети убивают друг друга… Как она там называлась?

– «Повелитель мух».

– Да, гораздо больше нее.

– Согласна. Не понимаю, почему детей до сих пор заставляют читать такую жуть, когда полно прекрасной молодежной литературы.

– Вот-вот.

Ноа хотелось услышать больше рассказов Хейзел о книгах, ему нравилось, как она это делает. Особенно в неожиданные моменты, например во время вечерней викторины у Мака или когда в «Пряной тыкве» выстраивалась длинная очередь и Хейзел заводила разговор со стоящим за ней человеком. Она абсолютно не казалась застенчивой, когда в красках расхваливала последнюю прочитанную книгу перед жителями Дрим-Харбора. Наверное, ему стоит напомнить ей об этом.

Но сейчас они остановились возле ее маленького дома на краю тихой улицы.

– Этот мой.

– Я помню.

– О, точно.

Они неловко топтались в конце небольшой тропинки, ведшей к двери. Ему пора. Он непременно должен уйти и поехать к себе, а не стоять перед домом Хейзел, как будто хочет поцеловать ее на прощание, словно у них было свидание, ведь это не так.

Хейзел подняла на него взгляд, и свет уличных фонарей отразился в стеклах ее очков.

– Хочешь зайти?

И Ноа чуть не застонал. Конечно, он хотел зайти. Знала ли она, насколько значим этот невинный вопрос? Знала ли, что если он войдет, то захочет сделать многое другое? Хотела ли она этого?

– Конечно, – ответил Ноа, пока мозг не успел сообразить и придумать отговорку. Может, в этом и нет ничего страшного. Может, стоило воспользоваться этим временем до тридцатилетия Хейзел в полной мере. Будто у него вдруг возникла фантазия про сексапильную библиотекаршу и нужно было непременно воплотить ее в реальность. И тогда под конец они смогут вернуться к прежней жизни. Он сможет вернуться к прежней жизни. Поэтому да, он зайдет и сделает все, что захочет Хейзел. И может, у него наконец-то получится выбросить ее из головы.

Ноа пошел за ней к входной двери, размышляя о том, что у нее немного отрос газон, и гадая, кто же его подстригал, поскольку не мог представить, чтобы она делала это сама, учитывая ее мнимую нелюбовь к природе. Он нервно постукивал пальцами по бедру.

Погодите, он что, нервничал?

Ответом стало громкое «да», прозвучавшее в голове.

Ноа не знал, как все должно происходить. Просто плыл по течению, и вдруг ему захотелось лишь одного: вернуться на свой безопасный островок случайного секса с незнакомками.

Но Хейзел повернулась к нему с озорной улыбкой, подсказавшей, что она вот-вот забросит его еще дальше в море.

Глава 14

Ноа оказался в ее доме.

Хейзел, конечно, предложила ему войти, и вот он здесь. Стоял в ее прихожей такой большой и манящий, что она не могла припомнить, зачем вообще пригласила его. Он снова кружил ей голову.

– Мне нравятся твои цветы.

Что нравится? Точно. Цветы.

– Спасибо.

Ее эркерное окно было заставлено растениями, малышами Хейзел. Из-за аллергии она не могла иметь домашних животных, хотя, казалось, никогда не чихала из-за Каспера, так что, возможно, пришло время обследоваться снова. Зато могла завести столько растений, сколько хотела. И завела. Они уже порядком разрослись, и Хейзел с трудом удавалось разглядеть что-то в окне сквозь свисающие плети и деревья в горшках.

– Я думал, ты не любишь природу.

Хейзел покачала головой:

– Нет, я не люблю насекомых, жару и землю.

Ноа указал на комнатные цветы:

– Они в земле.

– Да, но мне не приходится на ней сидеть.

Ноа рассмеялся, и его смех прозвучал низко и громко в ее маленьком доме.

– Э-э-э… Могу я предложить тебе что-нибудь выпить?

– Конечно. Что у тебя есть?

А чего у нее не было?