После развода. Первая жена - Екатерина Руслановна Кариди Страница 20

- Да не вопрос, Пал Палыч, можешь поговорить с ней сам. Мои люди тебя проводят.

***

После того как разговор был окончен, Арсений Демидов еще долго сидел за столом, глядя перед собой. Потом подхватил пиджак и ушел, хлопнув дверью. И весь остаток дня провел в тире. Ему подавали все новое и новое оружие. Если бы мог оглохнуть от выстрелов, давно бы оглох.

***

Конечно, то, что внезапно уволился врач, было да Ани ударом. Нет, она не могла винить этого человека, собственная безопасность прежде всего. Но теперь на это место придет кто-то другой. А ее тайна…

Скоро перестанет быть тайной вообще.

Снова то чувство, что она в западне. И все теснее сжимается кольцо.

Ей нужно было уйти в сад, хоть ненадолго остаться одной, выдохнуть все это. Но не успела она присесть в шезлонг, послышались шаги, появилась экономка. Аня напряглась и постаралась сесть ровнее.

А экономка проговорила:

- Анна Александровна, к вам посетитель.

- Ко мне? – Аня сначала не поверила.

Однако, когда вслед за экономкой на бетонную дорожку ступил пожилой мужчина в деловом костюме, сомнения рассеялись.

- Прошу, - проговорила женщина, показывая ему дорогу, а сама отошла в сторону.

Аня хотела встать, но мужчина смерил ее цепким взглядом и проговорил:

- Не нужно. Можете не вставать. Мы с вами поговорим немного.

Потом повернулся к экономке:

- Можете идти.

Все-таки надо отдать должное экономке, та не двинулась с места, пока Аня не сказала:

- Все в порядке, Лидия Васильевна.

Только после этого женщина кивнула.

- Хорошо. Я буду рядом.

Но не ушла, а всего лишь отошла на десяток шагов. Теперь в саду кроме них не было никого. Пожилой мужчина огляделся с выражением брезгливого недовольства на лице, потом повернулся к Ане и проговорил:

- Нравится это все? Я могу помочь тебе выйти отсюда.

Аня застыла, глядя на него.

Очень соблазнительно звучало. Очень.

Сердце тут же скакнуло к горлу, затрепыхалось надеждой. Но именно поэтому Аня заставила себя опомниться. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, если этот надменный старик в дорогом костюме что-то предлагает, значит, это прежде всего выгодно ему, а не ей.

Все пронеслось в голове мгновенно.

Она выпрямилась еще больше и проговорила:

- Пожалуйста, представьтесь.

Мужчина хмыкнул, скользнув по ней взглядом, и надменно произнес:

- Прохоров. Павел Павлович.

Она не знала этого человека, но имя прозвучало знакомо. Даже очень.

- Скажите, Марина Прохорова, невеста господина Демидова… - начала она.

- Моя дочь, - резко припечатал тот и надменно добавил: – Надеюсь, ты понимаешь свое положение. Я не хочу, чтобы ты не мешалась под ногами у моей дочери.

Аня смотрела на него и думала: что ж ей так повезло-то так...

Но, во всяком случае, это было честно. Она кивнула:

- Да, я понимаю, конечно.

- Хорошо, если понимаешь.

Будущий тесть ее бывшего мужа говорил негромко. И при этом внимательно оглядывал пространство сада. Боялся, что их могут подслушать? Но в саду было пусто, только в паре десятков шагов стояла, скрестив руки на груди, экономка. Ждала.

Двойственное чувство было у Ани. Она ведь понимала, что здесь все делается только по приказу Демидова. И если эта женщина нарушила приказ хозяина, то она сильно рискует. Ради чего? Или…

Додумать она не успела, мужчина заговорил снова:

- Я помогу тебе скрыться, дам денег, новые документы.

Звучало так гладко, так хорошо, что хотелось поверить. Но Аня перебила его:

- Как? Вы же видите, я не могу выйти отсюда.

- За это не беспокойся. Через три дня моя дочь выходит замуж за Демидова. Будет свадьба. Она хочет, чтобы ты поработала с цветами, флористу нужно помочь.

Аня ведь прекрасно понимала ВСЕ. И что работу флориста не за три дня до свадьбы согласовывают. Да тем более на  такой  свадьбе. Но! Там будут толпы народа, суета. Есть шанс в суматохе затеряться среди прислуги, ведь на прислугу никто не смотрит...

У нее снова заколотилось сердце, трепыхнулось надеждой. Но она не могла не сказать:

- Боюсь, что господин Демидов будет против, а без его распоряжения меня отсюда не выпустят.

- Вот тут ты ошибаешься, девочка, - мужчина оглядел ее странным взглядом и причмокнул.

***

Чем больше смотрел Прохоров на Сенькину «цветочницу», тем больше убеждался, что у зятька хороший вкус. Под мешковатой одеждой сразу не разглядеть, да и без краски на лице она казалась бледной.

Но чем больше смотришь, тем больше хочется. Такая простенькая, естественная, свеженькая, волосы светлые, нежная кожа, яркие серые глаза. И губы свои.

Что-то в ней есть, подумалось ему. Прохоров даже прикинул, что неплохо будет самому ею немного попользоваться, а потом можно и убрать. Чтобы Сенька на дерьмо изошелся, а то чересчур нос дерет. От такой перспективы уделать зятька Прохорову даже стало весело.

Однако сейчас он задвинул эти мысли поглубже и, цинично усмехнувшись, сказал:

- Арсений Демидов не против, чтобы ты прислуживала на его свадьбе.

***

Казалось, больше чувствовать боль невозможно. А нет, можно. Ее снова захлестнуло агонией. Но этот старый ящер смотрел на нее, склонив набок голову. Ничего, сказала она себе, она сильная, она выдержит все и выйдет отсюда.

- Хорошо, если так, - проговорила Аня ровно.

Легкое разочарование обозначилось на лице мужчины, циничная усмешка померкла.

- Значит, договорились, - обронил он сухо, кивнул ей и направился к экономке.

Аня смотрела, как они оба удалились по дорожке, ведущей к дому, и наконец скрылись за строениями. Потом стиснула подлокотники и застыла, глядя в пространство.

Господин Демидов не против, чтобы она прислуживала на его свадьбе. Чувство, что в груди ворочается ржавый гвоздь. Впрочем, неважно, что она сейчас чувствовала. Совершенно не важно.

Разум говорил, что это опасно, но разум также говорил, что этот шанс упускать нельзя. Другого может не быть.

- Анна Александровна, - раздалось рядом.

Она невольно вздрогнула, слишком глубоко ушла в свои мысли. Рабочий смотрел на нее и хмурился, наконец спросил:

- Вы в порядке?

- Да, конечно, - Аня попыталась улыбнуться.

Очень хотелось верить, что он не слышал ее разговора с Прохоровым.

Должно же ей повезти хоть в чем-то.

=

Все это время Арсению казалось, что его поджаривает на медленном огне. Он представлял мысленно каждый шаг, действие, слово. Секунды ползли годами, иссушающий жар ожидания. Бесконечно.