Стирая запреты - Кристина Майер Страница 17

Дав себе мысленный подзатыльник, «любуюсь» не на мужчину, сидящего напротив, а на руки, сложенные на коленях.

— Есения, ты уже поняла, о каких проблемах я говорил, когда ты устраивалась к нам на работу? — неожиданно начинает разговор Аслан. Отодвигает кресло и поднимается из-за стола.

— Нет, — мотаю головой. Аслан подходит, останавливается приблизительно в метре. Вынуждает поднять взгляд, а то он упирался прямо в пах. — У вас тут жарко, — обмахиваясь ладошкой, пытаюсь оправдать покраснение кожи на лице.

— Да? Кондиционер вроде исправно работает, — и вот опять его губы дрогнули в улыбке. Между нами повисает тягучая пауза. Взгляд Аслана тоже меняется. Я не понимаю, что он означает, но мое тело реагирует на него совсем неправильно — по коже бегут мурашки, сбивается дыхание. — Есения, ты очень красивая девочка, — в голосе Аслана слышатся хриплые нотки, а взгляд становится темным, притягательно-опасным.

«Позволю себе нырнуть в эту темноту и сгорю.…» — вспыхивает в голове.

— И дело не только в твоем красивом личике, — продолжает смущать меня Аслан. — Ты источаешь свет и тепло, ты слишком яркая, чтобы пройти мимо. Почти каждый мужик, который сегодня заходил на осмотр, хотел… получить от тебя внимание, — я благодарна ему за то, что он подбирает слова, а не говорит прямо, я уверена, он умеет. — Есения, чтобы избежать любых проблем и неприятностей, ты будешь носить вот эти часы, — берет со стола коробку и протягивает мне. — Надень и не снимай.

— Я не понимаю, — механически забрав «подарок», кладу на колени. — Вы собираетесь следить за мной? — смотрю на коробку, как на ядовитую змею.

— Почти угадала, — подхватив пальцами подбородок, наклоняется к моему лицу. — Только не следить, Есения, а защитить. То, что мое, я никому не позволю тронуть….

Глава 20

Аслан

— Что значит «мое»?! — вспыхивают зелено-голубым огнем глаза рыжей колдуньи.

Сравнение, пришедшее в голову, гладко ложится на её образ. Колдунья, как есть колдунья! Влезла в мою голову, в душу и в трусы! Эта девочка может сильно усложнить мою жизнь, стать слабостью, которую я не могу себе позволить. Нужно разобраться с её проблемами и отпустить, но от этого решения внутренности топит ядом, кости перемалывает в труху, мышцы рвет на ошметки.

Ля…

Взрослый мужик, за плечами сотни сражений, из которых порой только чудом выползал живым и вытаскивал задницы своих ребят, а тут поплыл… на малолетке заклинило. Теперь мне, даже чтобы подрочить, нужно воскрешать в голове ее образ.

«Воскрешать?» — мысленно ухмыляясь. Он там настолько плотно засел, что его ничем не получается вытравить, стереть, заменить…

Телом и душой мне хочется ее присвоить, назвать своей, но головой понимаю, что это невозможно. Слишком молодая, слишком хрупкая, слишком нежная…. вся слишком! У меня даже в шестнадцать были куда более опытные и взрослые девочки. А эта.… стоит, глазками сверкает, а у самой щеки от смущения горят. Такую если забирать, то только через ЗАГС, а с моим образом жизни — ну какая, на хрен, семья? Я в лесах по полгода, а она хоть и под защитой, но одна дома…

Ну его на хрен — позволять подобным мыслям лезть в голову!

— Все, что находится на территории базы, попадает под мою ответственность, — разъясняю ей, а сам рассматриваю стройную фигуру, скрытую тонким слоем медицинского костюма. — Пока ты работаешь здесь, ты моя… ответственность, — выкрутился, вроде поверила, перестала зло сверкать глазами. Дожил, теперь мне ещё за речью следить придется, чтобы мои тайные желания не обличались в слова.

— Как они работают? — спрашивая, кладет коробку с часами обратно на стол.

— Пока ты на базе, голосовой датчик и датчик слежения должны быть включены, — достаю из коробки часы, включаю у себя в телефоне настройки. — Скажи что-нибудь, — прошу её.

— Что сказать? — теряется она, опять начинают розоветь ее щеки, а мне это слишком вставляет, чтобы не обращать на такие мелочи внимания. Вся эта скромность и невинность сильнее любого адреналина. В паху тяжелеет, член давит на ширинку. Меняю позу, чтобы хоть немного ослабить натяжение ткани.

Возбуждение никогда не было проблемой, моя голова при любом состоянии продолжала работать. Трахая очередную телку, я выстраивал в голове этапы самых сложных операций, плел хитроумные паутины по разоблачению кротов, мысленно просчитывал риски и прибыль, а с ней мой мозг перестает слаженно работать. Я думаю о том, какие на вкус ее губы, ее кожа… как сладко она будет стонать подо мной. Приходится подключать давшую трещину силу воли, чтобы стереть эти гребаные картинки перед глазами.

— Говори что хочешь. Любую фразу.

— Я люблю свою работу, — произнося предложение, подается чуть вперед, тут же отшатывается, слыша, что ее слова тихим шелестом раздаются из динамика моего личного телефона. — И так всегда? — хмурится она. Отключив у себя настройки, прошу повторить. Теперь мой телефон молчит.

— Если тебя нет на рабочем месте, я включаю датчики слежения, убедившись, что у тебя всё хорошо, отключаю. Видишь эту кнопку? — поворачиваю к ней циферблат. — Это кнопка вызова, она настроена на единственный контакт — мой. Также здесь подключен голосовой набор. Называешь мое имя, идут гудки. Поняла? Запомнила?

— А если я просто буду упоминать ваше имя? — кивает, но, задумавшись на секунду, тут же задает вопрос.

— Собираешься меня обсуждать? — только для того, чтобы получить ее реакцию, строю строгое выражение лица.

— Нет, — мотает головой. — Что вы! — суетится, нервничает. А мне заходит любая ее реакция. Я кайфую от живых, искренних эмоций. Никакого притворства, фальши, лживых ужимок. Ну откуда ты такая взялась? Тебе мама не говорила, что в нашем грязном мире опасно быть такой настоящей! Меня к ней тянет не только физика, но и вот это вот все.…

— Голосовой набор сейчас отключен, но ты можешь подключить, если чувствуешь опасность, — отмахнувшись от своих мыслей, спокойно разъясняю Есении.

— Понятно, — хватает ртом глоток воздуха. Для меня это сигнал, что нужно сбавить обороты, волнуется девочка. Я ее сюда не пугать позвал. — А если я покидаю территорию базы, мне нужно часы