Не поддающийся (чувствам) - Дарья Волкова Страница 17

Я даже сдалась Ликуше. Только слезно попросила ее не делать мой рот еще более похабным, чем он есть. Лика только закатила глаза, но лицо и прическу мне собрала. Одеждой в этот раз обошлась своей, поэтому никаких каблуков, с которых можно навернуться, и никаких подолов, в которых можно запутаться. Да и вообще, строгого дресс-кода не предусмотрено, поэтому брюки, блузка и балетки. Лика одобрила.

Я смотрю на людей, которые собрались в банкетном зале ресторана, арендованного для проведения новогоднего корпоратива «Балашовского». И понимаю, что я здесь все же слегка не на месте. Тут собрался топ-менеджмент, люди, которые росчерком пера – электронного, разумеется – двигают многомиллионные сделки, определяют то, как будут функционировать предприятия, на которых работают сотни, тысячи человек. А я… Я в этом механизме довольно маленький винтик, вспомогательная служба. Более того, я не зарабатываю деньги для холдинга. Я их трачу. Правда, не без выгод для «Балашовского» – социальных, налоговых. Но все же я здесь, если говорить по справедливости, быть не должна.

И все же я здесь.

И Ватаев здесь. Все Ватаевы здесь, и все Балашовы. И Мелеховы, и Самсонов с супругой. И много других людей с самой верхушки служебной иерархии холдинга. Но я все время ищу взглядом фигуру Рустама. Отсутствие дресс-кода для Ватаева-младшего означает, что он без пиджака. И даже без галстука. В манжетах белой рубашки черные с золотом запонки.

Непозволительно хорош. Не в красоте дело – к Ватаеву вряд ли можно применить термин «красивый», ну, в чистом виде. В нем вообще обращает на себя внимание другое. Легкая надменность и спокойная уверенность. Белоснежная рубашка, расстегнутая на две пуговицы. Низкий смех в ответ на какие-то слова Ульяны Мелеховой. Вот он встает, подавая ей руку, приглашая на танец.

– Рена, вы обещали мне танец.

А вот и по мою душу пришли.

Каминский ведет аккуратно. От него пахнет каким-то хорошим нишевым парфюмом. Леонид Каминский недурен собой и входит в число топ-менеджеров Балашовского. Лика его оценила очень высоко. Он умен и обладает неплохим чувством юмора – по крайней мере, то, что он мне говорит во время танца, меня не раздражает. Как минимум, не тупо. А еще Каминский абсолютно безопасен и предсказуем, а это качество я с некоторых пор в мужчинах очень ценю.

Танец заканчивается, что-то начинает говорить ди-джей.

– Рена, могу я вас угостить бокалом шампанского? – я не хочу шампанского, мне одного бокала за глаза, пью я мало, пример Ленэры со мной на всю жизнь. Нет, женщины нашей семьи пить не умеют, нечего и начинать. Но ответить я не успеваю. Леонид смотрит куда-то за мою спину. – Или вы обещали танец Рустаму?

Оборачиваюсь. Рядом с нами стоит Ватаев. Во всем великолепии белоснежной рубашки и черных с золотом запонок. Какие же у него темные глаза…

– Нет, Рена мне обещала кое-что другое.

Да ладно?! То есть, про поцелуй – он вот серьезно?! Да нет. Ну не может быть. Но проверять не хочется. Оборачиваюсь к Каминскому.

– Сожалею, Рустам, но я уже обещала танец Леониду.

– Еще один?

– Еще два.

Каинский соображает быстро.

– Да-да, у меня абонемент на Рену на весь вечер!

Мне не нравится формулировка, что у кого-то на меня абонемент. Но если это позволит мне держаться подальше от Ватаева…

Он склоняет голову.

– Прекрасная сделка, Леонид.

Эй, я вам не предмет сделки! Но эти слова я могу адресовать удаляющимся широким плечам под белоснежной рубашкой.

Мне приходится весь вечер провести в компании Леонида. В процессе мы даже перешли на «ты». И я вынуждена выслушивать про его учебу, проекты, дядю, который во многом определил профессиональный выбор Леонида. Про дядю было особенно утомительно, под конец я уже пропускала половину мимо ушей. И, воспользовавшись отлучкой Каминского в туалет, сбежала.

На Ватаева я больше за весь вечер не посмотрела.

***

На ней такая блузка… Не знаю, как называется эта ткань. Не прозрачная, но все-таки местами да. Там какой-то рисунок, из светлых и темных фрагментов. На плече как раз светлый. И я вижу там лямку. Просто лямка от женского нижнего белья. Но я не могу не думать о ней!

А обладательница этой лямки прячется от меня. Да неужели же всерьез восприняла мои слова о поцелуе? Я и сам не знаю, зачем ей это сказал. Рядом с Реной Петровской я слишком часто совершаю необдуманные поступки, которые не могу себе объяснить. Но все же, чтобы целовать Рену тут, на корпоративе, при всех – это надо быть самоубийцей. Если отец не пришибет меня раньше.

Но меня задевает то, что она так прилипла к Каминскому. Чем он лучше? Да ясно, что ничем. А для меня так даже удобнее. В конце концов, жена Цезаря не должна засматриваться на какие-то там лямочки.

И все же интересно, какое там все остальное, что к этой лямочке прилагается?

Приходится тряхнуть головой, избавляясь от этих неуместных мысоей, и снова пригласить на танец Ульяну – просто чтобы подраконить Захара.

***

К двум часам новогодней ночи салюты стихают. Эти салюты не мешают спать Ленэре, зато их отсутствие делает наш разговор с Аиром более комфортным.

Всех удивляет, что мы называем друг друга по имени. Аир иногда называет Ленэру мамой, но чаще всего по имени. Или по имени и отчеству. Иногда называет племянницей меня. Я же никогда не называю его дядей, он для меня – Аир. Мне нравится его имя, оно ему идет. Если хочу подразнить, зову по отчеству, пришепетывая – Шоршевич. Ленэра для меня – всегда Ленэра. Мне кажется, если я назову ее бабушкой, она очень сильно удивится. А Ленэре в ее возрасте потрясения противопоказаны, что бы она там про себя не думала.

– Какие планы на новогодние? – Аир подливает мне горячего чая.

– Буду работать. Разбираться с делами.

– Трудоголик.

– Кто бы говорил.

Дядя завтра к десяти пойдет на службу, он дежурит. А я, наверно, сегодня высплюсь. Проснусь и буду доедать все салаты, которые наготовила Ленэра. А потом и в самом деле сяду работать. Бюджет у меня есть, теперь надо его распределить. С учетом, что я только-только вошла в основные направления деятельности, дел мне на все новогодние каникулы хватит.

Это было очень верным решением. Потому что во второй рабочий день после новогодних каникул мой неугомонный шеф подкинула мне сверхзадачу.

***

– Милана, у меня же