Измена. Горькая правда в наш юбилей (СИ) - Голд Джулия Страница 17

Глава 21

Глава 21

Сын приехал с Юлианом Самуиловичем, чем меня очень порадовал. Поддержка такого опытного человека была сейчас очень важна.

Я стояла в отдалении, наблюдая за семьёй и иже с ними, понимая, что таким способом, воюя за внимание Димы и за возможность влиять на него, прикрываясь помощью с восстановлением, мы могли потерять преимущества лидеров рынка.

Я понимала, что дело муж будет передавать дальше, сыну. Как любящая мать я хотела своему ребёнку самого лучшего, поэтому была готова бороться за своё.

Глеб быстро поздоровался и не стал тратить зря время, пошёл к лечащему врачу мужа всё выяснять. После они оба отправились к Диме в палату, но кинувшихся было девушек ждало разочарование.

Глеб категорично заявил:

— Мы идём на подписание ряда документов, юридические вопросы. Катя, тебя это не касается, ты в компании не работаешь. Лера, вас это не касается тем более.

Лера отступила, но Катя была полна решимости:

— Я его дочь, Глеб, и тоже имею право присутствовать. Я наследница и хочу понимать, что вы там подписываете у меня за спиной, пока отец находится под действием препаратов.

Юлий Самуилович, стоящий рядом с Глебом, покачал головой и попенял Кате:

— Дела компании — это коммерческая тайна, даже от ближайших кровных родственников. В ближайшее время компания станет более беззащитна, и любая утечка грозит потерей. Вы не подписывали документы о сохранении коммерческой тайны, с вас, Катерина Дмитриевна, спроса не будет. Как не будет и посвящения в дела компании. Ждите снаружи, я не разрешаю вам присутствовать.

Катя явно не привыкла к таким словам давнего друга отца. Конечно, она начала возмущаться, когда я подошла и напомнила ей:

— Юлиан Самуилович прав, Катя. Это в том числе и в твоих интересах. Отец завещал вам равные доли. Не заставляй его думать, что для тебя твои хотелки выше интересов компании, в которую он вкладывался десятилетиями.

Катерина явно злилась и хотела выплеснуть раздражение хоть на ком-то. Её подружайка вовремя отошла, нюхом чувствуя, что отсвечивать и качать права не стоило. А Катя как всегда.

Катя отступила, отошла, но о чём-то начала шептаться с Лерой. Я покачала головой, понимая: ничему жизнь её не научила, как была рафинированной эгоисткой, так и осталась.

Я как раз возвращалась из дамской комнаты, когда меня перехватил лечащий врач Димы. Мужчина остановился, замедляя свой шаг, наблюдая за тем, как я подходила к нему всё ближе:

— Анна Витальевна, хорошо, что я вас так незаметно перехватил. У палаты вашего мужа слишком активно. Пойдёмте в мой кабинет, нас ждёт серьёзный разговор.

— Надолго? — Озабоченно спросила, боясь, что сын потеряет меня. Я очень хотела с ним поговорить. Нужно было посоветоваться, понять, как действовать дальше, в том числе обговорить вопрос с прилетающими через пару недель немцами.

— Минут пятнадцать точно. Прочтёте кое-какие документы, зададите вопросы. Ну, и нужно будет кое-что подписать на правах жены пациента.

Я усмехнулась, но кивнула, показывая, что услышала:

— Мой муж слишком категоричен в некоторых вопросах. Поверьте, всё будет решать он и только он.

Мы зашли в палату, — врач показал рукой на стул перед своим столом, но я решила пока постоять.

В ответ я получила такую же усмешку и категоричный ответ:

— А здесь вы ошибаетесь. Ваш муж сейчас находится под сильнодействующими препаратами. Он не может решать и даже подписывать документы, юридически не имеет права. Я так понимаю, тот представительный седой мужчина в тройке — это его юридический представитель?

— Всё верно, — с улыбкой ответила я. Юлиан Самуилович внушал доверие и быстро располагал к себе людей одним внешним видом и умением держаться. Да и специалистом он был отличным. В этом году ему исполнилось шестьдесят, но хватку свою он не потерял, давай сто очков вперёд молодым.

— Вот пусть он вам и даст оценку дальнейших действий. Дмитрий Олегович хочет потянуть время и быстрее подписать какой-то важный договор с иностранными партнёрами. Не знаю, в чём там дело, но ждать месяц мы себе не можем позволить. Вторую операцию стоит проводить в ближайшую неделю. От этого зависит и дальнейший успех реабилитации.

Я пожала плечами отвечая:

— Так объясните всё моему мужу и своему пациенту. Поверьте, он поймёт, если вы будете убедительным.

Судя по вспышке гнева, которую врач постарался сдержать, но потерпел поражение, разговор с мужем у него уже был.

Я поторопилась уточнить:

— Вы уже объясняли, да? — Молчаливый кивок, и я продолжила: — И чем грозит задержка?

— Вероятность полноценно встать на ноги для него уменьшится, Анна Витальевна, а она и так невелика.

Повторила, не до конца понимая:

— Невелика… Полноценно? — Встрепенулась: — Погодите, а насколько невелика эта вероятность сейчас? И что значит полноценно? В палате я слышала другое, причём от вас же! Вы же сами говорили, что прогноз благоприятный, и организм мужа должен правиться. Ничего не понимаю.

Врач прошёлся по кабинету, открыл дверцу шкафа, налил из графина в стакан воды и вернулся, поставив его на стол. После даже не предложил, а велел:

— Садитесь.

— Я постою, спасибо.

— Нет, вы сядете и послушаете меня, Анна Витальевна! — Врач не выдержал моей неуступчивости, повысив голос, и голос его звучал так повелительно, что я села, с испугом смотря на него.

В один момент адреналин поднялся так, что у меня аж дыхание спёрло. Стало тяжело дышать, а внизу живота схватилось. Поняла: сейчас я узнаю что-то, что мне точно не понравится.

Глава 22

Глава 22

Я бухнулась на стул, чувствуя, что ноги немеют. В голове пронеслось множество предположений, что именно мог скрывать врач. Проясняться в голове начало не сразу, а после того как врач настоял, чтобы я выпила воды, причём весь стакан.

Валерий Владимирович стоял сверху и молча ждал. Сосредоточенный взгляд, но лицо его было расслаблено. Сколько раз он рассказывал другим шокирующие, меняющие жизнь новости? Думаю много. Привычка, которой у меня не было.

Мне было страшно, банально страшно услышать правду. Потому что тогда нужно будет осознать, сделать выводы и взять на себя ответственность. Я была взрослым человеком, пока оставалась женой своего мужа, и это обязывало.

У нас с Димой была семья, дети и наше будущее благополучие зависело прежде всего от мужа.

С одной стороны, я себя прокормлю, да и сын с помощью проверенных людей справится с компанией. Но…

Всегда есть это но.

Я бы даже пофилософствовала над этим вопросом, если бы дело не касалось моей семьи. Дима многие годы обеспечивал всю семью, дал Глебу всё, что мог. Да и Катю не обижал. Я сама горя не знала все эти годы.

И вот, он изменил, он выбрал другую.

Мне было больно и обидно. Хотелось забыть и больше не видеть его. Но…

Травма всё меняла. Моя внутренняя совесть не давала покоя, говоря, что измена изменой, а отплатить мужу за его заботу я должна была.

Да, я могла позвать Леру и сбросить на неё все заботы. Но буду ли я себя уважать после этого? Нет. Сейчас именно законная жена как представитель могла всё решить, потому что Дима своим упрямством мог сделать себе же хуже. Я знала его упёртость.

— Говорите как есть, Валерий Владимирович. Ваш пациент и пока ещё мой муж на удивление упрямый человек, и его в этом вопросе лучше не слушать. Сейчас главное, его будущее здоровье и перспективы. А его любовница, думаю, сделает так, как он скажет.

Врач слушал меня внимательно и только бровь приподнял, поняв расклад. Да уж, он явно много чего повидал за свою практику.

— Хорошо, я вас услышал. Я не обманул ни вас, ни вашего мужа, описывая перспективы. Если предстоящая операция пройдёт успешно, а, главное, вовремя, то перспективы будут достаточно благоприятными. Задержка в пару-тройку недель, как небрежно высказался ваш муж, уменьшат вероятность почти до нуля. Вы меня понимаете, Анна Витальевна?