Не поддающийся (чувствам) - Дарья Волкова Страница 13

А теперь вот Рена. Предупредить ее, что ли? Чем она рискует.

Открылась дверь. Вот и шанс предупредить.

Рена несколько удивленно покосилась на то, что я встал. Вставать, когда видишь женщину – это результат дрессуры Миланой. Я вообще, в результате нетривиальности своей семьи, представляю собой довольно дикое сочетание кавказской патриархальности и европейского воспитания. Это Милана так мне говорит, а я предпочитаю с мачехой не спорить. К тому же, она, кажется, права. Иногда меня покачивает из стороны в сторону на этих качелях. Но то, что укоренилось уже на уровне рефлекса, я не трогаю и с ним не борюсь.

– А это у нас логово главного тролля! – Гульнара ведет себя так, будто они с Реной уже лучшие подружки. – Или дракона. Человек, который стережет финансы компании. Редкая жадина. Снега зимой у него не выпросишь.

Я жестом предлагаю девушкам сесть. На слова Гули не обращаю внимания. Если бы все было так просто – жадный или не жадный. Дело совсем в другом.

– Вас угостить кофе?

– И шоколадкой! – жизнерадостно отвечает Гуля.

Рена молчит. Из прически выбился темный локон и красиво вьется вдоль щеки. Может, мне нужна еще одна педагогическая пилюля от отца о недопустимости служебных романов?

Да ну. Взрослый, сам справлюсь.

***

Я все-таки оказалась не готова. Ни к чему не готова. К тому, каким местом окажется главный офис «Балашовского». К тому, как меня примет Милана Ватаева. К тому, как быстро исчезнет какая-либо дистанция между мной и Гульнарой.

Но больше всего я оказалась не готова к встрече с Рустамом.

Когда я услышала за спиной низкий голос, сказавший: «Гульнара», я его тут же узнала. Успела собрать лицо, перед тем, как обернуться. И все же кто-то невидимый пнул меня под колени.

Я не знаю, что произошло между нашими последними встречами! Но что-то произошло. Может, тот его неожиданный поцелуй виноват.

Виноват в том, как я на Рустама сейчас смотрю. Я же видела его в смокинге и бабочке, куда уж параднее! Но сейчас, когда он в строгом деловом костюме, мне приходится прилагать усилия, чтобы ничем не выдать свое волнение.

Он все-таки красивый – этот уж не незнакомец, а почти коллега. Резкие четкие черты лица – ни грамма мягкости. Удивительно, ведь у его сестры лицо мягкое, нежное. Глазами они, кстати, похожи – глаза у Рустама такие же больше, как у Гульнары. Только он, кажется, имеет привычку их прищуривать. Как и поджимать губы. Но они могут быть нежными. На секунду, но я помню это!

Так. Эй! Есть кто-нибудь в голове? А ну соберись!

За то время, в которое Гульнара вводила меня в курс дела, я собралась. И когда меня повели на экскурсию по офису, я уже была более-менее в светлом разуме. Я по-прежнему не понимала, почему Гульнара ко мне так расположена, но, честно говоря, уже не имела ничего против этого. Она ужасно милая в общении – Гульнара Темирбаева. И умная. И животик у нее уже заметен, но она и сама мне сказала, что ждет ребенка.

В общем, когда мы зашли в кабинет к Рустаму, я была уже с царем в голове. И мы втроем вполне мило попили кофе. В основном говорили Гульнара и Рустам, я больше слушала. Гуля шутила, Рустам был сдержан и серьезен. Интересно, он всегда такой?

Мы уже собираемся уходить, когда в кабинет заглядывает человек. И человек этот знаком мне – Леонид Каминский.

– Рена, я думал, это шутка! – он широко улыбается. – Вы и в самом деле будете у нас работать?

– Какие шутки, Леонид? – странно, но Гульнара перестает улыбаться, становится серьезной. – Рена будет курировать нашу работу в сфере благотворительности.

– Рад, очень рад!

– Вряд ли вам с Реной придется пересекаться по работе, – все так же сухо отзывается Гульнара.

– Я в любом случае рад, что наша команда пополняется настоящим профессионалами, – склоняет голову Леонид.

А кнопка «Пафос» у парня по-прежнему западет.

– Рустам, я пришел с пояснениями по расчетам.

У главного тролля «Балашовского» куча дел. И мы с Гульнарой покидаем его пещеру.

***

Сообщение от Аира приходит в тот момент, когда я уже закончила все формальности в «Балашовском» и стою на парковке возле их офиса.

В этом офисе я с завтрашнего дня работаю.

Аир Петровский: Ну, как все прошло?

Рена Петровская: Отлично.

Аир Петровский: А я тебе говорил. Ну что, едем?

Рена Петровская: Едем.

Так уж получилось. Так уж совпало. Что сегодня, в день, когда меня приняли на работу в «Балашовский», мы с Аиром поедем на кладбище. Потому что сегодня так же день, когда умерла моя мать. Двадцать восемь лет назад.

Ленэра была на кладбище с утра. Она всегда приезжает рано-рано, еще до восхода солнца, когда там никого нет. Это ее привилегия, которую никто не оспаривает.

А мы с Аиром приедем вечером.

***

Здесь всегда царит идеальный порядок. Правда, я бываю здесь раз в год, в свой день рождения. В этот день с утра сюда приезжает Ленэра. Возможно, этот идеальный порядок – следствие действий Ленэры. Хотя я знаю, что Аир оплачивает уход за захоронением. Но мне не важна причина.

Едва мы устраиваемся на скамье, как начинает идти медленный крупный снег. Как в тот день, когда я встретила Рустама Ватаева. Один и тот же снег. Но какие разные события.

Я придвигаюсь ближе к Аиру, он обнимает меня, и я устраиваю голову на его плече.

– Расскажи мне, какой она была. Ты же ее помнишь?

– Помню.

Дядя не расскажет мне ничего нового, Все, что мог, он мне давно рассказал. А помнил Аир немного. Он всегда был сам себе на уме, свой собственный мальчик. Отца лишился рано, мой дед ушел из жизни задолго до моего рождения. Аир рос самостоятельным парнем. Курсант, потом академия. Он мало вникал в семейные дела.

– Помню, как она пришла, мама твоя. Я тогда дома был. Даже выматерился, за что получил от Ленэры подзатыльник. У Аэлиты живот такой был… Огромный. А в нем ты.

Это все я знаю. Что был какой-то конфликт у мамы с бабушкой. Что мама ушла из дома. Что вернулась уже, как говорится, на сносях. Что так и не