Потустороннее в Ермолаево - Елена Ликина Страница 13

Он возник настолько неожиданно, что Анна даже приостановилась, настолько не по себе сделалось ей от появления птицы.

Ворон показался ей огромным. Приоткрыв мощный клюв, он внимательно разглядывал девушку и как будто собирался ей что-то сказать.

– Я пройду? – попросила его Анна. – Мне нужно.

Ворон не ответил, взлетел бесшумно, скрылся среди деревьев.

Опасливо озираясь, Анна пробежала через дворик, заколотила кулаками в дверь.

– Кого ещё принесло? – закричала из-за двери хозяйка. – Чего надо?

– Тось, это я. Принесла колбасу.

– Чего по темну попёрлась? – Тося выглянула в щель. – До утра не могла подождать?

– Я как лучше хотела, а ты!.. Грубая такая!

– А ты не ведись на грубость, будь попроще. – выхватив пакет, Тося захлопнула дверь перед носом у Анны, даже не подумав её пригласить к себе.

К дому бабы Они Анна бежала бегом. Улица пустовала, но позади похрустывал снег, чудилось чьё-то сиплое дыхание.

Вновь на глаза ей попался ворон. Он перелетел над головой, закаркал хрипло, шумно замахал крыльями. Кто-то тоненько и злобно завизжал в ответ, но Анна не стала оборачиваться и смотреть.

Баба Оня открыла сразу же, будто поджидала возле двери.

– Я уж за тобой идти хотела, – призналась она, тщательно запирая замок.

– Я ворона видела! Он, кажется, меня спас! За мной шёл кто-то…

Баба Оня не удивилась, покивала согласно.

–Проныры. Они вроде разведчиков, перед самой длинной ночью появляются. Пошли деточка в кухню, покормлю тебя. Целый день не емши!

– Что за проныры, баб Онь?

– Так, нечистики мелкие. Больше пугают, чем вредят.

– Они боятся ворон?

– Не ворон, а ворона. Особенный он, один такой.

– Дрессированный?

– Можно и так сказать, – вздохнула бабка, щедро накладывая кашу на расписную узорчатую тарелку.

– Он на Тосиных воротах сидел. А Тося всё-таки странная! Нагрубила мне, в дом не пустила.

– Не со зла она, Аннушка. Причина на то имеется. Не скажу пока, какая. Узнаешь в свой черёд. Ты ешь, ешь. Нравится моя каша?

Каша была необыкновенная! Пропаренная в печи со сливками, густая, хоть ломтями нарезай. Попадались в ней кусочки фруктов, орешки да изюм. Трудно было оторваться от подобного угощения.

– Не могу больше… – наконец выдохнула Анна. –Так вкусно! Закормите меня, что джинсы не сойдутся.

– Всё на пользу. А то ведь ветром унесёт! Что станем без тебя делать? Где искать? – шутила бабка.

После пили чай с пряниками, и Анна разоткровенничалась, рассказала про своё детство.

– Бабуля тоже в деревне жила. Я её плохо помню, больше чувствую. Как стану думать о ней, сразу на душе теплеет. Словно обнимает меня кто-то. Трудно объяснить…

– Это бабушка тебе весточку шлёт, любовью своей поддерживает.

– Нет её давно.

– И что с того? Хоть не здесь она, да всё одно – наблюдает за тобой, оберегает. Жизнь, Аннушка, не кончается…

Как убрали посуду, баба Оня загасила свет и подошла к окну. Осторожно приподняв занавеску, поманила:

– Подойди, деточка, что покажу.

Во дворе перед снеговиком суетились существа, отдалённо смахивающие на кошек. Они то вскакивали на задние лапы, то опускались на четвереньки. На тощих тельцах напялены были какие-то одёжки, на головах то ли шапки стояли торчком, то ли уши.

–Шулиикуны объявились, – шепнула бабка. – Всегда загодя приходят, разведать что да как. Сегодня ещё в дом не сунутся. А вот завтра, когда самая длинная ночь в силу наступит, уже разгуляются…

– Разгуляются? – с тревогой переспросила Анна.

– Ага. Тёмное время в силу войдёт! Солнцеворотом его полная власть начнётся, водокрестом окончится. Теперь как стемнеет – на улицу ни ногой! Поняла?

– П-поняла. А как же остальные?

– Кто?

– Ну, здешние, деревенские. Они про это знают?

– А то. Каждый год так, привыкли уже. Загодя готовимся. Давай-ка спать, Аннушка. Завтра вряд ли получится.

Перед тем, как улечься, Анна не стерпела, выглянула в окно. Никого больше не было во дворе. Только снег валил густо и медленно, окутывая всё вокруг белой мглой.

7