В паутине лжи. Цена предательства - Алла Викторовна Нестерова Страница 10

— Я говорю, что больше не буду принимать противозачаточные. Это не ультиматум, это факт.

— Тогда я буду предохраняться! — выпалил он, и его голос сорвался на крик. Он тут же замолчал, словно осознав, что сказал лишнее.

Я посмотрела на него, чувствуя, как внутри всё закипает, но внешне осталась спокойной.

— Твоё право, — я пожала плечами. — Но подумай, Антон. Что ты скажешь через пять лет? Через десять? Будешь всё так же бегать от этой темы?

— Я не бегаю! — он снова ударил по столу. — Просто у меня есть план! Карьера, финансовая стабильность...

— У тебя уже есть всё это, — я встала, убирая тарелки. Руки не дрожали — я полностью контролировала себя. — Хорошая должность, квартира, машина. Чего ещё ты ждёшь?

— Ты меня не слушаешь! — он схватил меня за руку, разворачивая к себе. — Я сказал — нет! И точка!

— Отпусти, — я холодно посмотрела на его руку на моём запястье. — Немедленно.

Он отдёрнул руку, как от огня.

— Лика, прости, я... Просто ты довела меня! Эта твоя внезапная блажь с ребёнком...

— Внезапная? — я усмехнулась. — Я говорю об этом последние шесть лет. Но ты каждый раз находишь причину отложить. Знаешь что? Мне всё ясно.

Я направилась к выходу из кухни, но он преградил путь.

— Что тебе ясно? Что ты выдумала в своей голове?

— То, что ты никогда не хотел детей. По крайней мере, со мной, — я посмотрела ему прямо в глаза, и он отвёл взгляд. Бинго.

— Это бред! Я люблю тебя!

— Любовь и дети — это разные вещи, правда? — я обошла его. — Спокойной ночи, Антон. Я буду спать в гостевой комнате.

— Лика! Лика, вернись! Давай поговорим нормально!

Но я уже закрыла дверь гостевой спальни. Прислонилась к ней, слушая, как он топчется в коридоре. Через минуту шаги стихли, хлопнула дверь нашей спальни. Я выдохнула. Его реакция была именно такой, как я ожидала. Паника. Злость. Попытка всё замять. Он загнан в угол, и это только начало.

Я легла на узкую кровать, глядя в потолок. Мысли выстраивались чётко, как пункты в договоре. Его поведение подтвердило мои подозрения. Он не хочет ребёнка со мной, потому что у него уже есть дочь. Как он собирается объяснить ещё одного ребёнка той женщине? Или он думает, что сможет и дальше жить на два фронта?

Я перевернулась на бок, обнимая подушку. Злости не было — только холодная ясность.

Завтра я пойду к отцу, получу работу в его компании. А Антон... Пусть спит спокойно в нашей супружеской постели, уверенный, что его секрет в безопасности.

Я закрыла глаза, но сон не шёл. За стеной Антон ходил по спальне. Наверное, не может уснуть. Хорошо. Пусть мучается. Пусть думает, как выкрутиться из ситуации. Может, прямо сейчас пишет сообщения той женщине, жалуется на истеричную жену?

Я достала телефон, поставила его на беззвучный режим. Не хватало ещё, чтобы он услышал уведомления. Написала Дине: «Крупно поссорились. Сплю в гостевой комнате. Всё идёт по плану».

Ответ пришёл мгновенно: «Держись! Завтра увидимся, всё обсудим!»

ГЛАВА 9

Проснувшись утром, я поняла, что Антон уже ушёл на работу. Я даже не слышала, как хлопнула входная дверь, будто он крался, чтобы не дай Бог, я не застала его и не продолжила разговор. Трус. Вчерашний разговор явно выбил его из колеи, и он предпочёл сбежать, лишь бы не продолжать спор. Я лежала в гостевой комнате ещё минут десять, прислушиваясь к тишине квартиры. Наконец, встала, приняла душ, выпив кофе, я начала собираться на встречу к отцу. Выбрала строгий костюм — тёмно-синий, с юбкой-карандаш, подчёркивающей фигуру, но не вызывающей. Волосы собрала в низкий пучок, макияж минимальный: немного тонального крема, чтобы скрыть следы бессонной ночи, и лёгкий блеск для губ.

Офис отца находился в одной из сталинских высоток на Котельнической набережной — серо-жёлтый исполин, возвышающийся над Москвой-рекой, как страж старой эпохи. Я редко бывала здесь: отец всегда чётко разделял работу и семью. В детстве я представляла его кабинет тронным залом, где он, могущественный король, управляет своей строительной империей. Реальность, конечно, оказалась скромнее, но здание всё равно впечатляло своим величием.

Охрана на входе узнала меня, пропустила с улыбкой. В лифте, поднимаясь на двадцать второй этаж, я проверила отражение в зеркальной стене. Прямая спина, спокойное лицо. Никто не догадается, что внутри меня бушует буря.

Приёмная отца встретила запахом свежесваренного кофе и приглушённым светом. Елена Петровна, его секретарь — женщина лет пятидесяти с идеальной укладкой, — оторвалась от монитора.

— Анжелика Станиславовна! Станислав Сергеевич вас ждёт. Проходите.

Я кивнула и толкнула тяжёлую дубовую дверь.

Кабинет отца был воплощением его характера: строгий, но тёплый. Массивный стол из красного дерева, кожаные кресла, панорамные окна с видом на Москву. На стенах — грамоты, дипломы, фотографии с объектов. Среди этого официоза — наш семейный портрет, сделанный лет пятнадцать назад. Мама, папа, я и Саша — счастливые, улыбающиеся.

Отец стоял у окна, заложив руки за спину. Матвеев Станислав Сергеевич, шестьдесят два года, седые виски, осанка военного. В молодости он служил в стройбате, в девяностые создал «ЭлитСтрой» с нуля: бригада из пяти человек, старый грузовик и море амбиций. Теперь его компания — сотни сотрудников, миллионные контракты, десятки объектов по всей стране. Он гордился тем, что добился всего сам, без связей и криминала, только своим умом и упорством.

— Лика, — он повернулся, и его строгое лицо смягчила улыбка. — Точна, как швейцарские часы.

— Привет, пап, — я подошла, чмокнула его в щёку. От него пахло дорогим парфюмом с лёгкой нотой сигар, хотя мама заставила его бросить курить три года назад.

— Садись, — он указал на кресло напротив стола и сам устроился в своём. — Значит, решилась прийти в семейное дело?

— Да, — я села, скрестив ноги, стараясь выглядеть уверенно. — В юридической конторе я упёрлась в потолок. Хочу расти, пап. У тебя проекты, масштабы… Думаю, мне стоит попробовать.

Он откинулся на спинку кресла, сцепив пальцы, и внимательно посмотрел на меня.

— Правильно. Я всегда надеялся, что кто-то из вас с Сашей продолжит дело. Но он сбежал в свой Питер, в эту его рекламу…

В голосе отца мелькнула горечь. Их ссора с Сашей до сих пор была больной темой. Папа не понимал, как сын мог отказаться от готового бизнеса ради «каких-то картинок». Саша же хотел строить карьеру сам, без тени отцовского влияния. Оба упрямые, как ослы.

— Саша идёт своим путём, пап. Но я здесь.

— Здесь, — он