Секрет дьявола - Лилиан Харрис Страница 10

— Я чертовски сильно сопротивляюсь, чтобы не сорвать с тебя одежду и не трахнуть тебя, как животное, которым я являюсь. — Я поднимаю взгляд, ее губы расходятся с тяжелым выдохом. — Но ты отличаешься от других женщин, в которых я тону, чтобы забыть о темноте. Ты из тех женщин, которые помогут мне найти свет.

Я наклоняю бедра, на этот раз более грубо, ее глаза впиваются в мои, моя вторая рука смыкается вокруг ее нежного горла.

— Не делай этого, — задыхается она с дрожью в голосе, ее задница движется на мне.

— Я ничего не делаю, — напрягаюсь я, мой член становится все тверже, чем больше она скользит по нему своей киской. — Ты делаешь. Ты контролируешь ситуацию, детка. Бери то, что тебе нужно.

Я сжимаю в кулак ее волосы, прижимая ее грудь к своему рту, целую место между сисек.

— Возьми все. Используй меня, — рычу я. — Заставь себя кончить.

— Я не могу, — кричит она, но это не отрицание, она пытается убедить себя.

Я провожу поцелуями по ее шее, посасывая ее кожу.

— Можешь. Мне будет приятно наблюдать за тобой, зная, что ты используешь для этого именно меня.

— Патрик, ты не поним… о Боже… — Она облизывает губы, не в силах остановить движение бедер, ее веки трепещут, рот формирует идеальную букву «О».

— Что бы тебя ни сдерживало, забудь обо всем. Важно то, что мы оба чувствуем сейчас.

Я вгоняю член глубже, качаясь под ней, давая ей то, в чем, я знаю, она нуждается.

— Да, пожалуйста, не останавливайся, — кричит она, ее дыхание сбивается, ногти впиваются в мои плечи.

Я не могу оторвать взгляд от ее лица, черты которого искажены удовольствием, выдохи быстро срываются с ее губ.

Она похожа на падшего ангела, развращенного дьяволом на земле. А я и есть он. В моем сердце. В моей душе. Там бесконечная тьма, слишком большая, чтобы прогнать ее, даже такой прекрасной девушкой, как она.

Она двигает бедрами быстрее, мой болезненно пульсирующий член сильно напрягается в этих чертовых джинсах.

— Я хочу тебя так чертовски сильно. Я хочу смотреть, как мой член растягивает твою сладкую киску с каждым чертовым дюймом.

— О, блять, — кричит она. — Я так близко. — Ее лицо опускается к тому месту, где моя шея встречается с плечом. Ее губы, дрожащие на моей коже, — самая эротичная вещь, которую я когда-либо испытывал.

Я хватаю ее за шею, отталкивая от себя, стискивая зубы, когда ее взгляд проникает в мой, ее брови плотно сжаты.

— Ты ведь тоже этого хочешь, не так ли, детка? Хочешь почувствовать меня внутри себя?

— Да-да. — Слова выпадают с дрожью, ее бедра скользят быстрее.

— Вот так, — призываю я. — Дай мне это. Дай мне услышать, как ты кончаешь.

— О Боже, Пат…

— Энцо, — поправляю я. — Зови меня Энцо. Это мое настоящее имя, и оно только для тебя.

На ее лице написано смятение и похоть, но я знаю только одно: я не хочу, чтобы на ее губах звучало чужое имя. Там должно быть только мое.

— Энцо… — Она произносит мое имя как песню, ее рот скользит ближе, ее губы трепещут на моих губах. — Я, я…

Ее слова затихают, когда я захватываю ее, моя ладонь все еще на ее шее, мои глаза смотрят на нее, когда я смещаюсь, толкаясь сильнее, глубже, не давая ей ни дюйма, чтобы вырваться из моей хватки. Она выкрикивает мое имя, музыка слишком громкая, чтобы кто-то мог ее услышать.

Ее тело бьется в судорогах, снова и снова, и как только она затихает, я обхватываю ее обеими руками за спину и прижимаю к себе. Я просто прижимаю ее к себе, наши сердца бьются друг о друга.

Прямо сейчас, в этих голых стенах, мы просто два человека, скрепленные временем и пространством. Неразрывные. И в то же время совершенно одинокие.

ДЖОЭЛЛЬ

Он ушел больше часа назад, человек с двумя именами, загадка, как и весь он. Я до сих пор не могу забыть тот момент, который мы разделили.

Не думаю, что он осознает всю его важность. Да и с чего бы? Я уверена, что он заставлял многих женщин кончать, их тела желали, хотели. Но не я. Я никого не хотела с тех пор, как меня похитили, когда мне было девятнадцать.

Мужчины, которые прикасаются ко мне, делают это не для моего удовольствия. Они всего лишь работа, к которой меня принуждают. Первые несколько раз я плакала во время и после. Я плакала так долго, что они били меня за это. Но вскоре мой разум и тело онемели. Это был мой единственный способ убежать от страданий, от вторжения в мое тело и сердце.

Я даже не прикасаюсь к себе, с тех пор как все это началось. Когда бы я ни пыталась, мои руки дрожали, а тело становилось ледяным, замораживая мое желание, пока эта мысль не становилась отвратительной, напоминая мне о стыде и отвращении, пронизывающих мое тело. Но с Энцо я не думала. В кои-то веки я чувствовала.

Его.

Себя.

Мое тело.

Я чувствовала все это.

Я забыла, кем я была. В кого меня превратили.

Я не была шлюхой.

С ним я была просто женщиной, влюбленной в мужчину, чьи глаза смотрели на меня так, будто видели меня — девушку, которой я была раньше, а не женщину, которой я являюсь сейчас.

За его взглядом скрывалась не просто жажда. Я легко узнаю этот взгляд. Нет, Энцо смотрел на меня, как скульптор смотрит на свое творение, как художник смотрит на свою модель. Кто бы он ни был, Энцо, Патрик, кто-то между ними, это не имеет значения. Он не такой, как они. Он не может быть таким.

Я не знаю, почему я ему нравлюсь, но я ему нравлюсь. И после того, как он заставил меня чувствовать себя сегодня, я хочу большего. Я хочу, чтобы он снова посмотрел на меня так, хотя бы еще раз, если это все, что я могу получить.

Я хочу, чтобы он помог мне забыть, где я нахожусь и что я делаю. Я хочу, чтобы он помог мне вспомнить, кем я была. И, может быть, я смогу вспомнить ее. Стать ею снова. Может быть, он сможет вытащить ее. Может быть, он сможет спасти ее.