Все привидения просыпаются в Петербурге - Дарья Николаевна Пивоварова Страница 10

но когда Андрей подошёл к ней близко, он стёр с её лица снежинки и тем самым заставил её улыбнуться. Он обнял Люсю за талию и она не стала ему сопротивляться. Они гуляли по Дворцовой площади, Дворцовой набережной и когда прогремел салют, они встали посмотреть на него. Люся смотрела на огни салюта, а он смотрел на огни в её голубых глазах, на её конопатый носик, на реснички украшенные не только тушью, но и упавшими на них снежинками. После чего он поймал её взгляд на себе, притянул Люсино лицо к себе ещё поближе и начал её целовать в пухлые и тёплые губы. Люся забыла про все разговоры с бабой Ниной и Антониной Ивановной и отдалась мгновению, которое плавно перетекло в постель Люси. После этой прогулки они всё не могли наговориться друг с другом. Андрей казался Люсе довольно интересным мужчиной, начитанным, вежливым и нежным. Он сопровождал её везде. Даже поход к юристу оказался совместным (оказалось, что ему было назначено у того же юриста и на тот же день). Однажды вечером, после очередного визита Андрея, Люся осталась одна на кухне мыть посуду и услышала знакомое ворчание.

— Ещё одну тарелку за ним помой, а то мало ты тарелок намыла.

— Антонина Ивановна! Как же я рада Вас видеть! — воскликнула Люся и побежала к ней обниматься.

— Тише! Тише! Весь диван пеной заляпаешь. Ты чего его к себе домой пускаешь?

— Так мы теперь с Андреем встречаемся.

— Тьфу ты. Я думала, что вы просто трахаетесь. Я тебя ещё раз спрашиваю: чего ты его к себе домой пускаешь?

Люся задумалась и ответила:

— Люблю его.

— Любишь. А он тебя нет. Знаешь?

— Неправда! Он тоже меня любит! Вон сколько для меня сделал! А баба Нина говорила, что любящий человек делом будет доказывать свои чувства.

— Баба Нина говорила… Херню она про себя наговорила, а ты неправильно её поняла.

— Она не стала бы мне врать.

— А я бы стала, да? Дурёпа! Ты её правильно слушала, да поняла неправильно! — Антонина Ивановна пыталась вразумить девушку. — Ой, чую добром это не кончится.

— Вы о чём?

— Баба Нина, конечно, романтичная натура, но про самое главное она тебе не сказала. — Антонина Ивановна затаила дыхание и с нарастанием громкости в голосе продолжила. — В общем твой Андрей ещё тот хмырь!

— Не называйте его так! Он хороший! Правда!

— Все они хорошие, когда им от девушки что-то нужно.

— Но он меня не бросил же!

— Дурёпа моя ты, дурёпа! Не всем мужчинам от девушек нужен только секс. Некоторые из них, как пауки ищут себе жертву, чтобы что-то да поиметь с неё. Вот сама посмотри, ты уже и гору посуды за него моешь!

— Ну правильно, я же женщина, это моя обязанность.

— Это кто тебе сказал? Он? Ух, я его в следующий раз палкой да отхлестаю!

— Не трогайте его! У нас с ним одно мнение на двоих.

— Это ты сейчас так думаешь. Потом краситься совсем перестанешь.

— Да я уже сама особо не хочу краситься, ему так больше нравится.

— Тьфу ты! Когда голову включишь — тогда и поговорим. Да, от юриста держись подальше, а то он тоже тебе начал глазки строить.

— Что? Антонина Ивановна, но я же хочу быть счастливой, встречаться с мужчиной, как мои одноклассницы, замуж выйти, детей родить…

— Только не за него и не от него. Всё. Я ушла. — и Антонина Ивановна растворилась в воздухе.

Люся долго не могла уснуть, ей не давали покоя запах парфюма Андрея, что остался на её подушке, и слова Антонины Ивановны. Её накрыла с головой волна беспокойства и переживания: а вдруг она права? И что она может знать о нём такого, чего не знает Люся?

* * *

Спустя месяц заснеженные улицы Петербурга днём начало освещать солнце, да так ярко, что слепило глаза. В такие дни Люся не видела на улицах призраков, особенно, когда гуляла с Андреем. И ей казалось, что вот он её человек, встречи с которым помогали забыть о своих паранормальных способностях и зажить спокойной жизнью. И только когда небо становилось снова серым, призраки оживали.

Ранним утром Люся побрела на работу. Проходящие мимо неё призраки кланялись ей, будто приветствуя её, а живые люди наоборот шарахались от неё как от огня. Когда она зашла в свой торговый центр, Павел Андреевич внезапно вскочил со стула и стал креститься.

— Что с Вами? — поинтересовалась Люся.

— Люсенька, ты ли это? Ты здорова? Может быть тебе стоит взять отпуск? — закидал её вопросами обеспокоенный охранник.

— Да что случилось, наконец?

— Ты прости мне мою бестактность, но ты очень нездорово выглядишь в последнее время, а сегодня вообще ужасно! Посмотри на себя в зеркало, неужели ты не видишь, что ты слилась со своим зимним пальто?

Люся увидела в отражении стеклянных витрин белый столб с рыжей копной волос, что торчала из голубой шапки, и на лице тёмные круги под глазами.

— Павел Андреевич, я просто не выспалась сегодня. — ответила Люся уставшим голосом.

— Видимо, не только сегодня. Ты и краситься совсем перестала. К нам так скоро посетители заходить перестанут! Иди, приведи себя в порядок, пока ещё есть время!

Обидевшись на слова старого доброго охранника, Люся поднялась к себе на этаж. „И чего он так напугался? Андрей наоборот видит во мне естественную красоту, а они все, как он говорит, привыкли видеть наряженных женщин, чтобы они могли ими восхищаться. А зачем им мной восхищаться, у меня уже есть кому это делать. Да ну их! Ну может быть только ресницы накрашу.“ — подумала про себя Люся, когда зашла в раздевалку, достала из пакета свою косметичку и навела лёгкий макияж. — „Ну всё, теперь можно и поработать!“ — сказала Люся самой себе, убрала косметичку, вышла из раздевалки и встала за свой прилавок с нижним бельём.

* * *

— Женщина! Женщина! Подскажите, а на меня вот эти трусики есть? — спросила юная посетительница торгового центра.

— Наверное, есть. Сейчас посмотрю. — ответила Люся и стала перебирать коробки с нижним бельём в поисках подходящего ей размера.

— Скажите, а вы тоже носите эротическое бельё?

— Девушка, был бы случай, обязательно бы надела!

— Ну да, в ваши годы, наверное, уже не бывает поводов для радости.

— В какие годы? Мы же с Вами примерно ровесницы!

— Что? Мне двадцать три года, а вам уже за 40! — возмутилась клиентка. — Вы нашли?

— Да, вот, пожалуйста. И мне двадцать пять лет. — Люся протянула коробку с ажурными чёрными трусиками размера