Королевы и монстры. Яд - Джей Ти Джессинжер Страница 7

– Я вешаю трубку.

– Не забудь поесть!

Я отключаюсь, не отвечая. Мы обе знаем, что этим утром у меня будет жидкий завтрак.

Пять лет. Как я продержалась так долго, не знаю.

Я вытаскиваю себя из постели, принимаю душ и одеваюсь. Добравшись до кухни, я обнаруживаю Моджо, который лежит у холодильника как старый, потрепанный и улыбчивый ковер.

– Не хочешь пописать перед завтраком, дружок?

Он приподнимает и опускает хвост, возя им по полу, но не встает, ясно обозначая свои приоритеты. У этого пса мочевой пузырь размером с городской бассейн. Не будь Моджо таким плотным, я бы подумала, что у него одна или пара ног полые, и там он держит свою мочу.

– Значит, завтрак.

После того как я кормлю его и отвожу на прогулку, где он все же делает свои дела и резвится на природе, гоняясь за белками, мы возвращаемся. Моджо устраивается на своем обычном месте на ковре в гостиной и мгновенно засыпает, а я вооружаюсь «мимозой» с символическим количеством апельсинового сока. У меня не выйдет исполнить задуманное без алкоголя.

Мысль пришла ко мне, когда я на заднем дворе наблюдала, как Моджо писает на куст. Это глупо, понимаю, но если сегодня – день расставания со свадебным платьем, то я должна разок его примерить. Типа как последнее прощай. Символический шаг в будущее.

Я почти надеюсь, что оно мне больше не подходит. Встающие из могил призраки могут быть опасны.

Руки у меня начинают трястись ровно в тот момент, когда я встаю перед закрытой дверью шкафа в гостевой комнате.

– Так, ладно, Нат. Будь мужиком! Нет, будь бабой! Неважно. Просто… – Я глубоко вдыхаю. – Соберись же! Ты должна быть спокойна, когда придет Слоан, а то она психанет.

Игнорируя тот факт, что разговаривать самому с собой вслух странно, я делаю большой глоток «мимозы», ставлю фужер на комод и осторожно открываю дверь.

И – вот оно. Черный вспученный чехол для одежды, алтарь всех моих разбитых грез. Это – саркофаг, нейлоновый склеп на молнии, а внутри – мой похоронный саван.

Вау, мрачно. Пей до дна, депрессарик.

Я залпом выпиваю остатки «мимозы», но еще несколько минут хожу взад-вперед и заламываю руки, прежде чем заставляю себя расстегнуть чехол. Когда это происходит, содержимое с легким вздохом высвобождается.

Я смотрю на него. Глаза наполняются слезами.

Оно красивое, это глупое проклятое платье. Роскошное, пошитое на заказ облако из шелка, кружев и мелкого жемчуга. Самый дорогой наряд, что у меня когда-либо был. Самый любимый и самый ненавистный.

Я быстро раздеваюсь до трусов, снимаю платье с вешалки и просовываю ноги в широкую юбку. Пытаюсь игнорировать ускорившееся сердцебиение, натягивая его на бедра. Ныряю головой в петлю топа и выворачиваюсь, чтобы застегнуться. А потом медленно иду к ростовому зеркалу в другом конце комнаты и смотрю на себя.

Платье – без рукавов, с фиксирующимся на шее топом, глубоким декольте, открытой спиной и утянутой талией. Оно отделано шелком и декорировано крошечными жемчужинами и кристаллами. Шлейф пышной юбки украшен точно так же. Длинная фата висит в шкафу в собственном чехле, но я не настолько смелая, чтобы надевать весь комплект целиком. Надеть одно платье – уже достаточно травматично. И тот неприятный факт, что оно плохо сидит, ранит не меньше.

Нахмурившись, я оттягиваю несколько сантиметров провисшей на талии ткани.

Я потеряла в весе с момента последней примерки за две недели до свадьбы. По правде сказать, я никогда не была особо фигуристой, но только сейчас поняла, что слишком сильно похудела.

Дэвид не одобрил бы такое тело. Он всегда призывал меня лучше питаться и усерднее заниматься спортом, чтобы быть больше похожей на Слоан. Я только сейчас вспомнила, как это ранило мои чувства.

Я медленно кручусь в разные стороны, погрузившись в воспоминания, и зачарованно наблюдаю за переливающимися на свету кристаллами, пока резкий звук звонка не вырывает меня из забытья.

Это Слоан. Приехала пораньше.

Первый порыв – сорвать с себя платье и стыдливо запихать его обратно в шкаф. Но потом мне приходит в голову, что появиться перед Слоан в нем, будучи совершенно спокойной, – лучший способ убедить ее, что всё в порядке. Она не должна так бдительно за мной следить. Ведь если я могу справиться с этим, то справлюсь с чем угодно, верно?

– Входи! – кричу я в сторону входной двери. А потом спокойно становлюсь перед зеркалом и жду.

Дверь открывается и захлопывается. В гостиной звучат шаги, а потом стихают.

– Я здесь!

Снова слышатся шаги. Наверное, Слоан в ботинках, потому что звук такой, будто по дому бродит лось.

Я приглаживаю топ платья, ожидая увидеть просунувшуюся в дверь голову Слоан. Но появившаяся голова принадлежит вовсе не ей.

Я ахаю, разворачиваюсь и с ужасом смотрю на Кейджа.

Он занимает собой весь дверной проем. Он снова весь в черном – кожа, деним, берцы. В его больших руках – посылка, картонная коробка, заклеенная скотчем. На его лице – выражение полного изумления.

Он смотрит на меня приоткрыв рот. Его пылающий взгляд изучает мое тело вдоль и поперек. Кейдж шумно выдыхает.

С таким ощущением, будто меня застали распростертой на кухонном полу во время мастурбации, я прикрываю грудь и кричу:

– Какого черта ты здесь делаешь?

– Ты сказала входить.

Господи, этот голос… этот богатый, хриплый баритон. Не будь я в таком ужасе, я бы подумала, что он сексуальный.

– Я ждала другого человека!

Его немигающий взгляд снова изучает меня с головы до ног: острый и пронизывающий, как лазер. Кейдж облизывает губы – почему-то это простое действие кажется одновременно сексуальным и угрожающим.

Его голос опускается до рыка:

– Выходишь замуж?

Не знаю, из-за смущения или удивления – а может, из-за грубости, с которой он вчера со мной обращался, – но я внезапно взрываюсь. Мой голос дрожит, лицо краснеет, и я надвигаюсь на него.

– Тебя не касается. Что ты здесь делаешь?

По какой-то причине моя злость его веселит. На губах Кейджа проскальзывает полуулыбка, но потом мгновенно исчезает. Он приподнимает коробку, которую принес.

– Это оставили у меня на крыльце. Оно адресовано тебе.

– О.

Теперь я еще больше смущена. Он просто пытался поступить по-добрососедски. Хотя, если судить по его вчерашнему поведению, легче было представить, что он подожжет коробку и зафутболит ее через забор, а не передаст из рук в руки.