Дьявола не существует - Софи Ларк Страница 50

В своей изящной руке он держит небольшой черный цилиндр.

- У меня есть кое-что, что ты можешь посмотреть , — говорит он.

Я молча беру флешку, наши пальцы на короткое время встречаются с электрической искрой, между нами проходит статический заряд.

- Что это такое?

Он не отвечает, подталкивая ко мне ноутбук. Жду пока вставлю флешку в слот.

На диске находится всего один файл: видео продолжительностью двадцать восемь минут.

Во рту у меня пересохло. Когда я пытаюсь облизать губы, мой язык трется по ним, как по картону.

Мой указательный палец завис над курсором. Я напугана и не хочу видеть то, что Коул пытается мне показать. Я знаю, что это будет нехорошо.

Он встает со своего стула и обходит меня сзади. Смотрит через мое плечо.

Из этого нет выхода.

Я нажимаю на видео, чтобы оно воспроизвелось.

Изображение, мерцающее на экране, тускло освещено и зернисто. Похоже, это интерьер какого-то небольшого дома: деревянные полы и стены, только одна комната с кухней, односпальной кроватью и дверью на улицу. Это может быть хижина или хижина.

Мужчина стоит на коленях прямо перед дверью, без рубашки, в одних боксерских шортах, его ноги согнуты под ним, а большие деформированные ступни растопырены внизу. Его седые волосы неряшливы, а спина волосатая и обвислая.

Я узнаю его сразу. Никогда не забуду форму этой массивной головы с толстым слоем жира там, где череп почти доходит до плеч.

Волна отвращения, охватившая меня, носит физический характер, настолько сильная, что мне приходится зажать рот рукой, чтобы карбонара не появилась снова. Хочу вскочить со стула, но ноги резиновые, согнуты под столом.

Я думала, что видео безмолвное, но теперь слышу, как Рэндалл издал тихий стон.

Его нос прижат к двери. Кажется, он стоит на коленях на чем-то — возможно, на шариках. Он корчится от дискомфорта, но не смеет отвести нос от двери.

— Я не могу… — стонет он. - Я больше не могу… ты сломаешь мне чертовы коленные чашечки.

— Ты говорил, — прорезает видео холодный голос Коула, ясный и бесстрастный. — Это означает еще один час.

Рэндалл издает сдавленный звук, который наполовину всхлипывает, наполовину яростно рычит.

Я как загипнотизированная смотрю на экран. Видеть, как этот человек терпит то же наказание, которое он нанес мне в семь лет. Я знаю, что чувствуют его коленные чашечки. В моем случае мрамора не было, но с течением времени деревянный пол сам по себе становился мучительным.

Однажды после трёх часов наказания я потеряла сознание и ударилась головой об пол. Рэндалл заставил меня закончить работу на следующий день.

Я смотрю на его мерзкую старую спину, когда его руки, связанные в запястьях стяжками, начинают трястись.

Меня пронзает водоворот эмоций: вина, страх, отвращение, тревога… а также жуткая злоба, которая шепчет: « Так тебе и надо, ублюдок».

Я думала, что прошел мимо этого.

Теперь я обнаружила, что ярость всегда была там, глубоко внутри меня.

То, что я сказала Коулу, было правдой: Я ненавижу Рэндалла. Я чертовски ненавижу его.

Ему нравилось мучить меня.

Когда моя мать его расстраивала, он вымещал это на мне.

Он ненавидел меня, но не мог оставить меня в покое.

И всегда этот мурашки по коже привлекали его внимание — его глаза блуждали по моему телу. Его приказ надеть клетчатую юбку, чтобы он мог меня в ней хлестнуть.

Даже в семь лет я знал. Он был моим отчимом, но его интересы были совсем не отцовскими.

Рэндалл больше не может удерживать позицию. Его ноги подгибаются под ним, и он переворачивается на бок.

В кадре камеры появляется Коул, шагающий вперед, одетый в одежду, не похожую ни на что, что я видел на нем раньше: клетчатую рубашку, джинсы и бейсболку. В руке у него пара болторезов.

Наказание быстрое. Он отрезает Рэндаллу большой палец.

Рэндалл воет и воет, звериные крики боли, которые гудят искажениями в дерьмовых динамиках моего ноутбука.

Я дергаюсь на сиденье, мгновенно покрываясь потом, мое сердце колотится галопом.

— Боже! Мой! — Я плачу.

Не знаю, что я ожидала увидеть, но я никогда не была свидетелем чего-то столь наглядного. Каждая клеточка моего тела кричит, чтобы я отвернулась, но мои глаза с тошнотворной напряженностью прикованы к экрану, а руки зажали рот.

Холодный и безжалостный, Коул приказывает:

- Встань на колени, на эти шарики. Твое время еще не истекло.

Я смотрю на Коула, настоящего Коула, стоящего рядом со мной.

Он смотрит на экран с таким же выражением лица, как и раньше, свободно сложив руки перед собой.

Я не могу поверить, что это те же самые руки, которые владели болторезами только… как давно именно?

— Когда ты это сделал? — Я шепчу.

- Вчера вечером. Пока ты спала, — отвечает он.

Мой рот открывается. Теперь я понимаю, почему он заказал для меня это утреннее шоу – казалось, оно появилось из ниоткуда, но я уверен, что он дергал за ниточки за кулисами.

– Рэндалл был в Бербанке?

- Рядом.

Меня снова притягивает к экрану новый поток ругательств и криков Рэндалла. Ему удалось лишь на мгновение вернуться в исходное положение, прежде чем снова упасть. На этот раз он теряет большой палец левой руки.

— Черт, — кричу я, закрывая лицо руками. - Как долго это продолжается?

Коул проверяет, как идет время на видео.

— Похоже, еще двадцать две минуты.

- Боже мой.

Я не думаю, что смогу это смотреть.

— Ты убила его? — спрашиваю Коула.

- Конечно, я это сделала.

Сердце у меня колотится, подмышки рубашки промокли от холодного пота. Не могу поверить, что смотрю это. Не могу поверить, что участвую.

Я смирилась с мыслью, что Шоу должен умереть, но это совсем другое. Рэндалл не представлял для меня угрозы. Это не что иное, как месть.

Еще крики. Еще один палец пропал.

- Зачем ты это сделал? — спрашиваю Коула.

— Я же тебе говорил, — говорит Коул, пристально глядя на меня своими черными глазами.

- Мне нужно тебя подготовить. Ты думаешь, что знаешь, что значит настроить себя против другого человека. Чтобы заманить их, выследить их, одолеть их и лишить их жизни. Но ты не знаешь. Ты не представляешь, как они будут просить и умолять.