Королевы и монстры. Яд - Джей Ти Джессинжер Страница 39

Очевидно, детектив Браун много всего ему рассказала. В ее глазах я только на вид невинная, а на самом деле… Не удивлюсь, если она считает, что я разрубила Дэвида на мелкие кусочки и запихала в измельчитель для древесины.

Она сообщает:

– Вчера вечером в «Ла Кантине» произошла стрельба. Четверо убиты.

Пауза. Пронизывающий взгляд. Но я ничего не говорю, поэтому детектив продолжает:

– Что вы можете рассказать нам об этом?

– Я под арестом?

Похоже, это застает ее врасплох, но она быстро возвращает самообладание.

– Нет.

– Тогда, наверное, вам лучше направить свои усилия на незавершенное расследование исчезновения моего жениха и вернуться с какими-нибудь результатами.

Я уже начинаю закрывать дверь, но второй офицер произносит:

– Мы знаем, что вы были в ресторане прошлым вечером.

Я останавливаюсь, делаю глубокий спокойный вдох и смотрю на него.

– Извините, нас не представили. Как ваше имя?

Он опускает руки и будто невзначай кладет правую на рукоятку табельного оружия, выглядывающего из кобуры у него на поясе. Я так понимаю, эта уловка призвана напугать меня. Но вместо этого она капитально выводит меня из себя. Больше всего на свете я ненавижу, когда люди строят из себя невесть что.

Он тычет пальцем в значок на своей груди.

– О’Донелл.

Предельно любезным тоном я продолжаю:

– Офицер О’Донелл, возьмите свою коллегу и убирайтесь с моего порога. Если у вас нет новой информации о моем пропавшем женихе, мне вам нечего рассказать.

Детектив Браун парирует:

– Мы можем пригласить вас в участок для этой беседы.

– Только если арестуете. А этого, по вашим же словам, вы делать не собираетесь.

Господи, а я сильно ей не нравлюсь. Этим взглядом можно обои со стен сдирать.

– Почему вы отказываетесь сотрудничать с полицией, если вам нечего скрывать?

– Граждане не обязаны разговаривать с полицией. Даже если их обвиняют в преступлении. Даже если они в тюрьме. Я права?

Она отвечает:

– Судья может заставить вас говорить с нами.

Подозреваю, что это так не работает, однако, поскольку я не конституционный адвокат, наверняка знать не могу. Но пока мы просто играем на слабо, и она не заставит меня моргнуть первой.

Я отвечаю:

– Не вижу судьи у своих дверей. Приятного дня, детективы.

С колотящимся сердцем я захлопываю дверь у них перед носом. Я стою в прихожей, трясусь и пытаюсь взять себя в руки, но тут неожиданно слышу из-за двери голос Криса.

– Нат! Открой дверь. Я вижу, что ты там.

– Уходи, Крис.

– У меня твоя сумочка.

Я застываю в ужасе.

О господи. Моя сумочка! Я забыла ее в ресторане.

Без паники. Ты ничего плохого не сделала. Но нужно быстрее придумать какую-то ложь.

Я открываю дверь и вижу его с моим маленьким черным клатчем в руках. Мысли проносятся в голове со скоростью миллион километров в секунду, пока я пытаюсь хоть что-то сообразить.

В ответ на мое затянувшееся молчание Крис вздыхает.

– Четверо людей вчера были убиты, Нат. Еще шестеро ранены. Если ты что-то знаешь, тебе правда стоит поговорить с полицией.

Детектив Браун и офицер О‘Донелл стоят на тротуаре рядом со служебной машиной и наблюдают за нашей беседой. Надо полагать, они послали Криса, потому что мы встречались – решили, видимо, что у него больше шансов получить от меня какую-то информацию.

Это заставляет задуматься, что именно он рассказал этим людям о наших отношениях. Что он думает о наших отношениях. Правда ли Крис считает, что обладает каким-то влиянием на девушку, с которой встречался пару недель прошлым летом и даже не занимался сексом?

Мужчины.

– Я ничего не знаю.

Он демонстрирует сумочку и внимательно смотрит на меня.

– Правда? То есть ты не была вчера вечером в «Ла Кантине»? Эта штука просто отрастила ноги и случайно оказалась на месте преступления?

Тут до меня доходит, что записей со мной в ресторане, видимо, не существует. Эта сумка – с моими документами и телефоном – единственное, что связывает меня с местом. Детектив Браун точно бы использовала видео с камер как козырную карту, чтобы я от страха заговорила. Но она этого не сделала.

Я скрещиваю пальцы в надежде, что так и есть, ведь пусть закон и не обязывает меня говорить с полицией, введение сотрудника в заблуждение вполне может оказаться преступлением. Глядя Крису прямо в глаза, я отвечаю:

– На днях случайно оставила сумку в химчистке, а когда вернулась, ее уже не было.

Несколько мгновений он молча вглядывается в мое лицо.

– Хочешь сказать, кто-то украл твою сумочку, но оставил в ней все твои вещи и пошел поужинать?

– Я понятия не имею, что с ней происходило в это время. Можно мне ее назад, пожалуйста?

Он тяжело вздыхает.

– Да ладно тебе, Нат. Какого черта с тобой происходит?

– Я просто пытаюсь вернуть свою сумочку.

Его тон становится жестче:

– Да? И этот отказ говорить никак не связан с твоим соседом?

У меня внутри все сжимается. Я сглатываю, руки начинают дрожать. В этот момент я жалею, что, в отличие от Слоан, не вхожу в число людей, которые могут врать уверенно. Она бы уже мокрого места от него не оставила и силой вытолкала на тротуар.

Будь как Слоан.

Я вскидываю подбородок, расправляю плечи и вытягиваю руку.

– Отдай мою сумку.

– Я сразу понял, что от этого парня будут проблемы. Ты слишком доверяешь людям, Нат. Тебе нужно быть осторожнее.

– Понятия не имею, о ком ты говоришь. Отдай мне сумку.

– Понятия не имеешь, да? А вот это тебе никого не напоминает?

Крис достает из кармана куртки сложенный лист бумаги. Сунув сумочку под мышку, он разворачивает его и показывает мне.

Это черно-белый карандашный набросок с мужским лицом. Хоть я и в шоке, глупо будет отрицать, что сходство потрясающее. Это Кейдж.

Даже на грубом, схематичном наброске от руки он сногсшибательно красив. Если бы существовал международный конкурс «Мистер Преступник Года», его бы единогласно признали победителем.

– Это – предположительный портрет одного из подозреваемых в стрельбе прошлой ночью. Кое-кто из работников ресторана успел неплохо его рассмотреть… прежде чем он в упор расстрелял двоих человек. Лицо не кажется тебе знакомым?

– Нет.

Крис начинает выходить из себя. Он качает головой, осуждающе глядя на меня.

– Это твой сосед, Нат. Тот парень, который угрожал мне на этом самом пороге.

Я смотрю на него в ответ с утроенным осуждением.

– А, когда ты начал распускать руки после моего