Сыграем в любовь? - Шарлотта У. Фарнсуорт Страница 29

– Все нормально, – успокаиваю я сестру. – Саванна справляется куда лучше меня. Я бы не предложила ни поход в гору, ни заплыв на каноэ, ни все остальное, чем мы занимались на неделе. Будь я свидетельницей, мы бы неделю напролет валялись в озере на надувных кругах и попивали коктейли.

Губы Амелии дергаются, а затем она тихонько хихикает.

Я улыбаюсь младшей сестре. В груди что-то сжимается, а потом отпускает. Такого близкого момента у нас не было уже очень давно.

– Так ты прочитаешь речь?

Черт. Амелия ведь предлагает мне перемирие. Если я не соглашусь, все пойдет прахом.

– Ты уверена, что это хорошая идея? – спрашиваю я. – Я, алкоголь, микрофон и увлеченная аудитория?

Амелия закатывает глаза:

– Да. Ты всегда находишь что сказать. Куда лучше, чем я.

– Амелия, ты – юрист, – напоминаю я. – Твоя работа – говорить и писать.

– О сухих фактах. А ты – креативная, как папа. Я хочу помнить о нем не меньше, чем ты.

– Предлагаешь, чтобы я упомянула его в речи?

Амелия кивает:

– Но только если сама хочешь.

Она не заставляет меня.

По лицу Амелии сейчас так многое читается. Для нее все это очень важно, без дураков, – как и мой ответ. Он повлияет на наши отношения в будущем, а от тех, какие у нас сейчас, я уже устала.

И я говорю:

– Конечно.

Амелия широко улыбается. И на секунду мне кажется, что я смотрю не на взрослую женщину, которая вот-вот выйдет замуж, а на свою маленькую сестренку.

– Спасибо, Харпер.

Я киваю. Амелия только что похвалила мои ораторские навыки, хотя я с ней и не согласна. Мне столько хочется сказать в ответ на то, чем она со мной поделилась! Однако мысли у меня в беспорядке и мечутся по голове, словно белки. Надеюсь, пока достаточно просто согласиться. И Амелия и так поймет, что мне тоже надоело постоянно ссориться.

– Тогда до ужина!

Сестра разворачивается и выходит из комнаты. Я же падаю на диван, пытаясь переварить только что случившийся разговор.

Глава одиннадцатая. Харпер

Ритмичный плеск омывающей балки воды – аккомпанемент, который я слушала последние полчаса, – нарушают звуки шагов.

Я поднимаю взгляд и вижу, как ко мне, глубоко засунув руки в карманы, по длинному скрипучему пирсу идет Дрю.

Я сижу в деревянном кресле у самого края. На коленях лежит блокнот, который я нашла в одной из тумбочек, а на подлокотнике стоит пустой стакан. Я пришла сюда после ужина, отказавшись играть в «Монополию» и смотреть триллер про шпионов, который включили Остин и Джаред, – собиралась написать речь для субботнего торжества. Однако вместо этого я по большей части смотрю на озеро. Сначала в ряби воды отражались оранжево-розовые блики заката. Постепенно они сменялись звездным небом. Сейчас же солнце полностью зашло, и мне не видно почти ничего, кроме размытых темных силуэтов.

– Привет!

– Привет!

Я бросаю блокнот на пустое кресло справа. Дрю садится в то, что слева.

Приняв душ, он переоделся во флисовую кофту и спортивные штаны. Волосы растрепались от прохладного ночного воздуха.

Между нами явно что-то есть – в воздухе витают искры. Предвкушение… Бо́льшую часть ужина я не смотрела в сторону Дрю: обдумывала разговор с Амелией, а еще вспоминала то, что произошло перед ней. Такое чувство, что у нас с ним теперь совершенно особенный секрет – не ложь о наших отношениях, а нечто большее, значимое, потаенное.

– Амелия попросила меня выступить на свадьбе с речью.

Дрю бросает взгляд на валяющийся блокнот:

– Ты ее сочиняешь?

– Нет. Собиралась, но… не выходит.

Я записала несколько мыслей, однако они связаны не со свадьбой, а с тем, что я сочиняла днем за ноутбуком.

Я колеблюсь, но все же говорю:

– Только не смейся.

Брови Дрю приподнимаются. Он внимательно смотрит на меня, потом – на блокнот.

– Не буду.

– Будешь.

– Спорим?

Я вздыхаю:

– Я пишу детектив. Триллер. И… не могу решить, кто убийца.

Дрю таращится на меня. Моргает. И ржет.

Так и знала! Ну хоть пытается скрыть смех за кашлем – правда, выходит паршиво.

Я беру салфетку с узором из лобстеров, которая лежит под пустым стаканом, и бросаю в его сторону.

– Врун!

– Извини, извини! – Он все еще подергивается и потирает подбородок, безуспешно пытаясь унять хохот. – Просто… серьезно? Детектив об убийстве, где нет преступника?

– Он есть! Просто я не выбрала, кто он. Знаешь, почему детективные сериалы тянутся так долго? Когда выяснится, кто убийца, смотреть станет неинтересно. Я не хочу, чтобы конец книги был предсказуемым, поэтому написала огромную историю и… застряла.

– Можно почитать?

Я уставилась на Дрю. Серьезно? Вот этого я не ожидала – а стоило, наверное. Но мне даже в голову не пришло! О книге я никому не рассказывала и совершенно не знаю, что отвечают люди в подобной ситуации.

– Что… нет. Нет! Нельзя!

– Почему? – Дрю по-мальчишески улыбается. Такая улыбка никак не должна идти взрослому мужчине, но у Дрю выглядит очень мило. – Как по мне, твоей истории нужен свежий взгляд. Я скажу, кто самый очевидный кандидат в убийцы.

– Но книгу никто не читал. Никто даже не знает, что я ее пишу! Мне это просто нравится.

– Ты мне доверяешь?

Взгляд у Дрю внимательный, вдумчивый. И полный надежды.

– Возможно, – шепчу я.

Однако то, что мы вообще обсуждаем мое творчество, подразумевает куда более определенный ответ.

Дрю кивает и отводит взгляд. Мне открывается вид на его четкий профиль. На изгибы его лба и носа, подчеркнутую линию скулы. Дрю расслабляется, наклоняет голову вверх и смотрит на звездное небо.

Дрю – надежный, стабильный. Когда-то я считала эти качества скучными, а теперь они меня почему-то завораживают. А все же интересно, от чего он заводится по-настоящему? На льду тоже ведет себя спокойно и взвешенно – или же дает себе волю?

Мне хочется расшатать эту видимую безмятежность и заглянуть Дрю в душу. Узнать его настоящего, а не только как известного хоккеиста или парня, который жил в соседнем доме.

И хочется показать ему себя.

– Папа часто сочинял разные истории, – говорю я, тоже поднимая голову и глядя на рассыпанные над нами созвездия.

В Нью-Йорке звезд не видно – этот город затмевает их своим светом.

– Не думаю, что он их записывал или даже заканчивал, – продолжаю я. – Просто рассказывал ночью, когда проверял студенческие работы. Или во время катания на каноэ по этому озеру. Когда я спрашивала, какое же у истории продолжение, папа отвечал: