Сыграем в любовь? - Шарлотта У. Фарнсуорт Страница 23

– Ты чем занимаешься?

От неожиданности я резко оборачиваюсь – и поскальзываюсь на гравии. Прежде чем успеваю упасть, Дрю хватает меня за руку и помогает удержаться на ногах.

– Спасибо, – выдыхаю я.

Сердце бешено скачет, адреналин бурлит в крови, и я постепенно вновь восстанавливаю равновесие. Дрю уже отпустил мою руку, однако напоминание о его прикосновении по-прежнему обжигает кожу.

– Не за что!

Взгляд Дрю опаляет не меньше, чем струящиеся с неба солнечные лучи. И почему его внимание так сильно на меня действует? Даже не понимаю, нравится мне это или нет.

Я указываю пальцем за спину:

– Карту изучала.

Дрю смотрит сначала на меня, а потом – на широкую, расчищенную, полную туристов тропу. Уголок его губ дергается в улыбке.

– Боишься, потеряемся?

– Кто знает!

– Тогда давай, веди, – указывает он рукой направо.

Я поворачиваюсь в ту сторону. Остальная компания уже почти добралась до первого поворота. Видимо, я буду плестись в хвосте – как и ожидала, в одиночку. Большинство парочек идут порознь. Первыми вышагивают Тео, Роуэн, Алекс, Остин и Колтон. За ними, чуть позади, – Уилла, Клэр, Саванна и Амелия. Затем – Татум с Кристиной, а последними – Джаред, Люк и Линкольн.

Однако Дрю, чья физическая форма, несомненно, лучше всех в компании, стоит рядом со мной и терпеливо ждет, когда я отправлюсь в путь. И я иду; чем дольше мы будем стоять, тем выше шансы, что Дрю начнет рассматривать столбики.

В гору мы поднимаемся преимущественно молча, прерывая молчание лишь изредка, когда Дрю замечает что-то интересное – бурундука или поросль ядовитого плюща. И множество птиц. Он легко называет их виды – и те, о которых я слышала, но не могу распознать, и совершенно неизвестные мне. Дрю рассказывает, кто пролетает рядом с нами: дятлы, гаички, крапивники, воробьи, певуны, кардиналы, скворцы. Я помню, как мы стояли на кухне и обсуждали любовь мамы Дрю к птицам; казалось, это было сто лет назад! Этот интерес, судя по всему, разделяет и ее сын.

Что до меня, то я по дороге как воды в рот набрала. Похоже, Дрю от этого немного теряется – и я его понимаю. Обычно я болтаю без устали и проведенные с ним несколько дней трещала обо всем, что приходило в голову. Пожалуй, одно из правил моей жизни такое: чем больше ты показываешь людям, тем меньше у них будет желания копать глубже. И уж не знаю, что такого в Дрю (может, я просто слишком часто попада́ю рядом с ним в неловкие ситуации), но мысль, что он может заглянуть мне в душу, меня не ужасает.

В голову даже приходит смелое предположение, что он не считает меня размазней.

До вершины я добираюсь усталая и раздраженная. А еще потная! Футболка липнет к середине спины, а лицо покрыто влагой. Живот урчит от голода; от маффина с завтрака остались лишь воспоминания…

Ух ты! Вот это да! Открывшийся головокружительный вид быстро почти приводит меня в норму, избавляя от всех неприятных ощущений.

Отсюда озеро Полсон кажется ярко-голубой лужицей с несколькими точками у середины, одна из которых – Змеиный остров. Лужицу эту, словно ковер, со всех сторон окружают сосны. Иголки колышутся на ветру, отчего кажется, что по деревьям, словно по поверхности воды, пробегают волны. Сквозь лес змеятся дороги, и бесконечную полосу зелени прерывают лишь редкие крыши домов и дымоходы.

– Вау! – выдыхаю я.

И этого точно недостаточно, чтобы описать открывшуюся перед глазами красоту.

Саванна снова уговаривает какого-то туриста нас сфотографировать. На этот раз позировать не очень приятно – за время подъема вспотела не я одна. Хорошо, что тут есть ветерок, и он понемногу охлаждает кожу.

– Здесь есть еще одна точка обзора, – бросаю я Саванне и Амелии, сидящим на плоской части скалы.

Неподалеку Уилла и Люк делают селфи. Без понятия, где все остальные.

– Я пойду туда, – добавляю я.

– Хорошо, – бормочет Саванна, глядя на экран телефона и прикрывая его от солнца.

Амелия в ответ легонько улыбается и делает глоток воды.

Я смотрю на Дрю и приподнимаю бровь в немом вопросе. Он кивает и вместе со мной идет дальше по тропе.

Мимо проносится нечто красное.

– Кардинал, – подмечает Дрю.

– Типа как «Сент-Луис Кардиналс», бейсбольная команда?

От ветра его смех раздается чуть ли не у моего уха.

– Ты смотришь бейсбол, не хоккей?

– С чего ты взял?

– Да так, просто подумал.

– Я вообще в спортивных играх не особо, – признаюсь я. – Мой папа…

И тут слова замирают на языке. Наверное, я само воплощение двуличности – осуждаю мать и сестру за то, что они молчат об отце, а сама поступаю так же.

Я четко делю людей в жизни на две группы: тех, кто знает о смерти папы, и тех, кто считает, что я не говорю о нем, потому что мы поссорились или просто не общаемся. Но ни с кем из них я не упоминаю о папе в обычном разговоре – так, как сейчас с Дрю.

– …папа почти не интересовался спортом, – заканчиваю я предложение.

– Помню. Он обычно читал или что-то чинил, а в итоге только доламывал.

К удивлению для нас обоих, я смеюсь:

– Это точно!

Вполне в духе папы было целый день возиться с краном, а после – все-таки вызывать сантехника, поскольку течь начинало еще сильнее.

Тропа оканчивается второй точкой обзора. Людей здесь намного меньше, а склон – круче. Если, как мы, подойти достаточно близко к краю, то самой горы уже не видно – только то, что расстилается под нею, и ничто не загораживает обзор.

– Видимо, не зря ты разглядывала карту, – поддразнивает меня Дрю, вставая рядом и наслаждаясь видом.

– Вовсе не карту, а свое имя.

Я смотрю вперед. Не нужно поворачиваться, чтобы понять – Дрю смотрит на меня.

– Я здесь уже бывала, лет пятнадцать назад. До того, как родители купили коттедж в Порт-Хэвене, летом мы приезжали к озеру Полсон. Снимали небольшой домик где-то на недельку. Папа будил нас рано по утрам и брал с собой на рыбалку. Мы заходили в рыболовный магазин, а на рассвете выплывали в желтом каноэ. И однажды, видимо, приехали сюда. Я этого не помню, но, думаю, так и было.

Я глубоко вдыхаю. Растрепанные от ветра волосы щекочут лицо.

– Иногда