Голос Арчера - Миа Шеридан Страница 18

Я раздраженно выдохнула и показала ему:

– Эти люди не в меру любопытные, правда?

Изгиб губ. Миг – и это выражение исчезло.

Арчер забрал свои покупки и прошел мимо. Я повернулась и покатила тележку следом, снова чувствуя себя глупо и неловко. Покачала головой и направилась к своей машине. Бросила последний взгляд в сторону Арчера и увидела, что он тоже смотрит на меня.

У меня отвисла челюсть, когда он поднял руку и показал:

– Спокойной ночи, Бри. – Затем он повернулся и через несколько секунд исчез.

Я прислонилась к своей машине и, как дурочка, широко улыбнулась.

Глава 9

Арчеру четырнадцать лет

Я шел через лес, переступая через участки, где, как я знал, мог подвернуть лодыжку, и обходя ветки, которые, казалось, схватят меня, если я подойду слишком близко. Эти места я выучил наизусть. Я не покидал их вот уже семь лет.

Ирена шла справа, не отставая ни на шаг, но изучая все, что казалось интересным собачьему носу. Я щелкал пальцами или хлопал в ладоши, если мне было нужно позвать ее, чтобы она меня догнала. Однако собака была стара и реагировала только в половине случаев – не знаю, то ли потому, что плохо слышала, то ли просто из упрямства.

Я нашел сетчатую ловушку, – пару дней назад дядя Нейт попросил меня помочь ее установить, – и принялся ее разбирать. Я понимал, что подобные штуковины помогали дяде Нейту заглушить звучащие в голове голоса, и мог бы даже оценить тот факт, что это занятие не давало мне сидеть без дела. Но чего я терпеть не мог, так это слышать, как в ловушки посреди ночи попадают мелкие животные. И вот я обошел вокруг дома, разбирая те, что мы установили всего несколько дней назад, и разыскивая те, что Нейт успел поставить без меня.

Закончив, я услышал голоса, смех и плеск воды, доносящиеся с озера. Положил на землю все предметы, которые были у меня в руках, и неуверенно двинулся на звуки, которые издавали резвящиеся на берегу люди.

Подойдя к опушке леса, я сразу заметил ее – Эмбер Далтон. Мне показалось, что я застонал, но, конечно, на самом деле я не издал ни звука. В черном бикини, мокрая с головы до пят, она выходила из озера. Я почувствовал напряжение в штанах. Отлично! Кажется, теперь это происходит постоянно, но почему-то реакция на Эмбер заставила меня почувствовать себя странно. Мне стало стыдно.

Это началось в прошлом году, когда мне исполнилось тринадцать. Я испытывал ужасную неловкость, но попытался расспросить об этом дядю Нейта, а он просто швырнул в меня несколькими журналами с голыми женщинами и ушел в лес, чтобы расставить очередные ловушки. Журналы мало что объясняли, но мне нравилось их рассматривать. Наверное, я тратил на это слишком много времени. А потом засовывал руку в штаны и гладил себя, пока не вздыхал с облегчением. Я не знал, правильно это или нет, но мне было слишком хорошо, чтобы останавливаться.

Я так пристально рассматривал Эмбер, наблюдая, как она смеется и отжимает мокрые волосы, что не заметил его появления. Внезапно громкий мужской голос произнес:

– Вы только посмотрите! В лесу появился шпион! Что скажешь, любопытная Варвара? Тебе есть что сказать? – А потом он пробормотал себе под нос, но достаточно громко, чтобы я расслышал: – Ущербный урод.

Трэвис. Мой двоюродный брат. В последний раз я видел его сразу после того, как потерял голос. Я все еще был прикован к постели у дяди Нейта, когда Трэвис и его мать, тетя Тори, пришли меня навестить. Я знал, что ее интересовало, не расскажу ли я что-нибудь о том, что узнал в тот день. Я не мог. В любом случае это не имело значения.

Мы с Трэвисом играли в игру «Поймай рыбу!»[6], и он жульничал, а потом пожаловался матери, что это я мухлевал. Я слишком устал, и мне было слишком больно – во всех смыслах, – чтобы обращать на это внимание. Я отвернулся к стене и притворялся спящим, пока они не ушли.

И вот теперь он был на пляже с Эмбер Далтон. Из-за его насмешливых слов мне стало стыдно, и я залился краской. Все взгляды обратились на меня, а я стоял, выставленный на всеобщее обозрение, униженный. Я поднес руку к своему шраму, прикрывая его. Не знаю, зачем я это сделал. Я не хотел, чтобы они это видели, – доказательство того, что я провинившийся ущербный урод.

Эмбер опустила глаза – она выглядела смущенной, – но через секунду посмотрела на Трэвиса и сказала:

– Ладно тебе, Трэв! Не будь таким злым. Он инвалид. Он даже говорить не может!

Последнюю фразу она произнесла практически шепотом, как будто это был какой-то секрет. Несколько человек посмотрели на меня с жалостью. Они отводили глаза, когда наши взгляды встречались, но другие возбужденно ждали продолжения.

Мое лицо горело от унижения, а все продолжали пялиться на меня. Я словно прирос к месту. Кровь зашумела в ушах, накатило головокружение.

Наконец Трэвис подошел к Эмбер и обнял ее за талию, притянул к себе и поцеловал взасос. Мне показалось, ей это не понравилось. Он прижался лицом к ее лицу и уставился на меня.

Это вывело меня из ступора, заставив наконец сдвинуться с места. Я развернулся, споткнулся о небольшой камень за спиной и растянулся на земле. Галька под сосновыми иголками впилась мне в ладони, ветка оцарапала щеку при падении. Позади раздался громкий смех, и я бросился прочь, практически бегом возвращаясь в безопасное место – в свой дом. Меня трясло от стыда, гнева и чего-то похожего на горе, хотя я не понимал, о чем горевал в тот момент.

Я был изгоем. Я был одинок и изолирован не просто так – на мне лежала вина за страшные трагедии, страшную боль.

Я был никчемным человеком.

Я побрел по лесу и, когда на глаза навернулись слезы, издал беззвучный вопль, поднял камень и запустил им в Ирену, которая не отходила от меня ни на шаг с тех пор, как компания на пляже начала надо мной смеяться.

Когда маленький камешек попал ей в бок, Ирена взвизгнула и отскочила в сторону, но затем сразу же вернулась ко мне. По какой-то причине, когда эта глупая собака вернулась после моей жестокости, по