Бойфренд в наследство - Линдси Левитт Страница 17

– Пойду-ка за хот-догом, – сказал Сэм. – И чипсами начос. Тебе что-нибудь взять?

Я помотала головой:

– Дашь немножко своих чипсов.

– Нет, я просто куплю тебе их тоже.

– Но мне столько не нужно, – возразила я. – Я не осилю всю банку начос. Да и вредно это.

– Тогда не ешь их вообще, – проворчал Сэм. – Ты иногда капризничаешь как маленькая девочка.

– Я и есть девочка! – прокричала я вслед парню. Иногда он превращался в того, кого так и хотелось обозвать словом, рифмующимся с «ребенком». (Не знаю, что подумали вы, но я имела в виду «поросенка».)

Мама рассмеялась:

– Поглядели бы вы на себя со стороны. Такая милая пара.

Досадливый P. S.: несмотря на постоянное присутствие Камиллы и тот факт, что мы с Сэмом дружим очень долго без всяких признаков более «сердечных» чувств, мама считает, что мы с ним созданы друг для друга. Ей до того нравится думать, что мы с Сэмом в отношениях, что я пользовалась этим по полной: говорила, что иду на встречу с ним, чтобы сдвинуть «комендантский час» и вернуться домой позже, всегда умалчивая о том, что к нам присоединялись еще четверо-шестеро ребят.

– Давай не будем об этом, мамуля.

– Сэм хороший мальчик, – пожала плечами мама. – Может, лучше остановить выбор на одном конкретном парне, хотя бы на время, чем встречаться с целой армией ребят.

– Ты встречаешься с кем-то из армии? – спросил папа.

– Смешно, – фыркнула я.

И я не встречаюсь с целой армией парней, а придерживаюсь определенной линии поведения в отношениях с ними. Выработала, так сказать, свой курс. Я хожу на свидания со всеми парнями, предлагавшими мне встретиться (да, не скрою, следуя конкретной формуле отбора, отсеивающей потенциальных психов). Чем чаще я говорила «да» (соглашаясь, конечно же, только поужинать вместе), тем больше ребят подкатывали ко мне и зазывали на свидание. Я не была красивее/умнее/веселее/стройнее других девчонок. Просто не задирала нос и меня не приходилось уламывать.

Но, встречаясь с кучей парней, я избегала заводить с кем-либо из них отношения, оставляя за собой право согласиться на свидание с любым другим претендентом. И ни один парень не мог мне ничего предъявить, потому что мы не устанавливали четких границ. Большинство ребят и не заходили так далеко, чтобы им пришло в голову предъявлять мне что-то. Ведь мы не так уж долго зависали вместе. На самом деле, теория была блестящей и действенной. Жаль, что ее нельзя разлить по бутылкам и продавать на вынос на окружных ярмарках: «Эй, народ, подходи! Разбирай!»

Увы, маму это не останавливало. Но сейчас она хотя бы сменила тему и завела более приятный разговор, пока я махала рукой и улыбалась всем в радиусе десяти футов от нашего киоска.

Но никто к нам не подходил. Мы были скучными, наш киоск был скучным. Чтобы вызвать у людей интерес, привлечь их, нужно было пойти на какие-нибудь ухищрения, что-то придумать. Что-нибудь, ну, не знаю, очень необычное и зрелищное!

Впрочем, родителей, похоже, не особо беспокоило отсутствие клиентов. Папа рассказывал маме о своем новом фотопроекте – серии снимков различных фруктов (только не спелых, сочных и аппетитных, а медленно гниющих). Отец постоянно занимался всякими проектами на стороне, хотя его основным делом и главной заботой должна была быть часовня. А мама уже сообщила ему о местной благотворительной организации по обучению грамоте, куда она подрядилась на добровольных началах и… ну, в общем, бла-бла-бла…

Они прожили в браке восемнадцать лет, а развелись почти полгода назад. Так почему они болтают как на третьем свидании? «Надо же! Ты сфоткал заплесневелый персик? Как интересно!», «Да, мне тоже нравится красный цвет. Вот именно такой, красноватый». «Вот тебе раз! А в этом здании довольно тепло».

Вы когда-нибудь повторяли в голове один и тот же вопрос? У вас не возникало желания задать его вслух? Вот у меня возникало. И этот вопрос – «Почему вы развелись?»

Интересно, если бы я выпалила его во время их беседы о газоне и способах ухода за ним – удивил бы он их настолько, чтобы оба ответили честно?

Наконец у нашего киоска задержалась девушка в красном платье с матросским воротником. Пока она просматривала наш проспект, я придала лицу восторженное, полное энтузиазма выражение:

– Здравствуйте! Вы готовитесь к свадьбе?

– Да, – кивнула незнакомка, не поднимая глаз от проспекта.

– Прекрасно! Мои поздравления! Нашей семье принадлежит одна из старейших свадебных часовен в Лас-Вегасе. Она необыкновенно красивая и изысканная! Мы будем счастливы провести этот особенный, незабываемый день вместе с вами! – На этом я исчерпала свой лимит восклицательных знаков, хотя проговорила с девушкой всего ничего.

– Вы организуете музыкальные свадьбы? – спросила она.

Я невольно подалась вперед:

– Простите?

– Ну такие, где вместо слов звучит музыка, – незнакомка встала в театральную позу, уперев руку в бок. – Как в «Энни» или «Шоу ужасов Рокки Хоррора»?

Я взглянула на отца.

– Нет, – помотал он головой. – Мы придерживаемся традиций.

Девушка отступила от нашего киоска и посмотрела в проход:

– А вы не знаете, кто устраивает музыкальные свадьбы?

– До сих пор мы не проводили подобные торжества, – поправила я папу. – Но если вас интересует музыкальная церемония, мы будем рады подыграть вам на джазовых инструментах. И даже споем.

Девушка вернула проспект и кивнула:

– О’кей. Отлично, спасибо. Я добавлю вас в свой список.

Родители воззрились на меня с открытыми ртами, а будущая невеста направилась к следующему киоску.

– Споем? – мама протерла глаза. – Ты что, стала брать уроки пения и не сказала нам об этом?

– А у вас есть идея получше? – парировала я.

– Да. Не браться за музыкальные церемонии, – заявил отец.

Не знаю, что на меня так подействовало – то ли вынужденное подслушивание любезностей, которыми до этого обменивались родители, или то, что до них никак не доходило, что необходимо что-нибудь предпринять, а не только простоять и проболтать весь день на выставке. Но я вдруг превратилась в ворчливую брюзгу:

– Не знаю, слышите вы или нет, но под нами тикает бомба замедленного действия. И когда она взорвется, мы потеряем и нашу часовню, и бизнес.

Папа, нахмурившись, посмотрел на маму:

– Когда эта пигалица успела стать такой реалисткой?

– Не знаю, но характер она унаследовала точно не от тебя, – заявила мама.

Папа убрал челку у меня со лба:

– Милая, я ценю твой энтузиазм. Но ты же знаешь – дедушка ненавидел китч.

Золотые писсуары доказывали обратное, но я