Легенда о яблоке. Часть 2 - Ана Ховская Страница 67

отмечая манеры воспитанного человека, который не стал напрашиваться подождать ее в гостиной или просить чашку кофе, желая остаться в квартире. «Утро и впрямь чудесное!– со странным ликованием подумала она, а ведь вчера вечером она послала бы его куда подальше.– Мигелия де Сантос! Йюху-у, Тим, ты все-таки вывел ее на большую сцену?!»

Ахматов, конечно же, не догадывался о причине неожиданного всплеска энтузиазма Софии к его предложению. И у нее был маленький козырь, чтобы поразить его.

Софии хватило двадцати минут, чтобы привести себя в порядок. Еще десять – она приводила в порядок свои мысли и чувства. Она со странным спокойствием отметила, что рада приглашению Алекса, и что с каждым днем ей становится все комфортнее и легче с ним. Он ни к чему ее не принуждал, не обязывал и даже не намекал. Он просто хотел видеть ее чаще. Это многое определяло.

Когда она вышла из дома и спустилась на тротуар, первое, что бросилось ей в глаза, – это огромный букет оранжевых роз, крупных свежих бутонов. У нее перехватило дыхание от восторга и сознания, что эти цветы – первые в ее жизни – были для нее и от Ахматова.

– Розы!

– Это тебе!– заметив реакцию девушки, удовлетворенно произнес Алекс.

– Я обожаю розы!– устремив взгляд в глубину полураскрытых бутонов, сказала София и вдохновленно добавила.– Это божественные цветы…

И вдруг оба переглянулись, поймав себя на том, что произнесли эту фразу одновременно. Ее щеки порозовели, и от этого лицо стало еще прекраснее. Алекс отвел откровенно любующийся взгляд, чтобы не смутить девушку еще больше.

София села на переднее сиденье, положила букет себе на колени и проследила за мужчиной взглядом, пока тот обходил капот.

– Почему оранжевые?– поинтересовалась она, когда Алекс оказался в кресле водителя.

– Красные, белые – это классика, а это особый вид, только для рыжего дьявола!– подмигнул Ахматов и открыто улыбнулся.

«Как же мне нравится его улыбка!»– засмеялась София и спрятала лицо за упавшими вперед крупными завитками волос.

***

У театра на Хьюстон-авеню стояло кафе мороженого. София согласилась посидеть в нем до начала спектакля.

Они присели за свободный столик у самого окна. София положила свой огромный букет, с которым не хотела расставаться, на край стола и с гордостью обвела взглядом присутствующих, ловя их любопытные взгляды.

Официант подал мороженое, и София невольно вспомнила, как пыталась съесть мороженое на пляже, но только неблагодарно растолкла его ложкой по креманке.

Неожиданно кто-то из зала кафе воскликнул:

– Ахматов? Это ты?

Алекс отвлекся от спутницы, оглянулся на оклик и узнал своего однокурсника, с которым учился в Вашингтоне.

– Клод?! София, я на одну минутку?– извиняющимся тоном попросил Ахматов.

– Идите, идите,– отослала его девушка, облизывая ложку с шариком мороженого.

Он отошел на несколько метров и встал рядом со знакомым, но так, чтобы все время видеть Софию. Даже общаясь с приятелем, он уделял ей внимание. «Наверное, это самый прекрасный день в моей жизни! Такого больше не будет!– устремив взгляд в окно и подставив лицо лучам солнца, подумала она.

Рассматривая прохожих и улицу, София прищурилась и поняла, что если сфокусирует взгляд, то увидит четкое отражение Ахматова в стекле. Она улыбнулась самой себе. Сиренево-стальной цвет рубашки отлично гармонировал с бронзовым тоном его кожи. София вновь отметила тонкий вкус мужчины. Четкие линии, идеально подобранные тона и детали костюма, простота и легкость, с которыми он держался в одежде, вызывали зависть даже у женщин. Ахматов не выглядел дэнди, но всегда был одет к месту, ко времени, поразительно стильно. София с усмешкой подумала о том, что если бы натянуть на него рваные джинсы и вытянувшуюся выцветшую майку, то и тогда бы он очаровывал всех окружающих.

И тут она поймала себя на мысли, что очень заинтересованно следит за поведением Ахматова, ловит каждый его жест, слово. А самым неожиданным было то, что уже несколько секунд он внимательно смотрел на то же отражение в стекле, и на его губах играла загадочная улыбка. София тут же непринужденно перевела взгляд на собеседника Ахматова, затем вдаль, потом и вовсе в другую сторону, надеясь, что Алекс не заподозрил ее в тех чувствах, которые она пыталась скрыть даже от себя. «Это всего лишь эмоции, а не секретная информация!»– оправдала себя она, чувствуя вину за то, что рядом с Ахматовым не может-таки проявлять бесстрастность, хотя и училась этому. Видимо, недостаточно…

Алекс быстро вернулся к Софии, еще раз извинившись за то, что оставил ее. Она изо всех сил старалась изобразить невозмутимость, но не могла оценить, насколько это у нее хорошо получалось.

***

За пятнадцать минут до спектакля София и Алекс вошли в зрительный зал и заняли свои места. Зал был полон, несмотря на то что это была премьера никому неизвестной пьесы. София раскрыла программку и с любопытством стала изучать имена актеров, режиссера-постановщика и сценаристов. А изучив все содержимое программки, она несколько расстроилась, но, перевернув последнюю страницу, вдруг наполнилась вдохновением и довольно прищелкнула языком.

Ахматов с интересом взглянул в программку, пытаясь понять, отчего так расцвела девушка, но тут погасили свет, и он устремил взгляд на сцену. София мельком взглянула на спутника, выпрямилась в напряженном ожидании, подвинулась на край кресла и, внимательно следя за сценой, превратилась в абсолютный слух.

Действие началось. Зазвучала волнующая музыка, занавес поднялся, на сцене расстелился дым, и в тусклом сиреневом свете появился человек в черном атласном плаще и шляпе, читающий слова автора.

С первых же секунд действие захватило внимание зала. София взволнованно ухватилась за спинку стоящего впереди кресла и затаила дыхание. Сегодня и вправду был чудесный день…

Ахматов тоже мгновенно увлекся зрелищем. Он с первых же сцен оценил глубокий смысл постановки. Пьеса была пропитана шекспировским духом, романтизмом, а мистические мотивы добавляли остроту и погружали в философские раздумья. Актеры играли гениально, проникновенно, язык был точен, богат и разил в самую душу. Алекс не ожидал увидеть в малобюджетном театре постановку такого уровня и был рад, что предложил девушке пойти на нее.

Изредка он оборачивался на Софию и умиленно улыбался, наблюдая, как она с нескрываемым интересом, восторгом и волнением поглощена разворачивающимися на сцене событиями, словно сама принимала в них участие. Ее эмоции были настолько выразительны, что невольно отвлекали Алекса от сцены и возвращали внимание к ней: глаза ее блестели от удовольствия, выражение лица менялось ежеминутно, словно она сама проигрывала каждую роль: губы шевелились в беззвучном шепоте, она довольно кивала на какие-то реплики, а на какие-то удивленно