Свет во тьме - Ноа Хоуп Страница 56

– Давайте. – сказал Селим, сделав глубокий вдох. – Нам нужно выбираться отсюда.

На улице я бережно уложил Елену на заднее сиденье своего автомобиля. Её бледное, почти прозрачное лицо с тёмными пятнами засохшей крови казалось ещё более хрупким на фоне чёрной обивки. Я старался не смотреть на багровые синяки и ссадины на её нежной коже, на следы от грубых верёвок на запястьях. Аккуратно поправил на ней остатки платья, стараясь прикрыть обнажённые, осквернённые участки её тела. Бессмысленная, жалкая попытка. Как будто это могло стереть следы пережитого ею ужаса, вернуть ей хоть каплю отнятого у неё достоинства, её света.

Накрыл её тёплым кашемировым пледом, который всегда возил в машине, боясь, что даже самое лёгкое прикосновение может причинить ей новую боль, и разрушить невидимую оболочку, в которую она сейчас спряталась от этого жестокого мира. Её прекрасные глаза всё так же были пусты, устремлены в никуда.

Закрыв дверцу с тихим щелчком, я на мгновение задержал руку на холодной стали, собираясь с мыслями, а затем медленно повернулся к своим парням. Ярость, которую я трудом подавил, заботясь о Лёле, снова вскипела во мне, как лава в жерле вулкана.

– Давайте взорвём это место к чёртовой матери и свалим отсюда. Здесь нам делать больше нечего.

– Позаботься о своей женщине. – сказал Селим, выразительно кивнув в сторону машины. – Ты ей нужен сейчас, больше чем когда-либо. А мы сделаем всё остальное. Зачистим здесь и организуем поиски Алёны.

Я устало провёл ладонью по лицу, ощущая под пальцами липкую смесь собственного пота, грязи и чужой крови.

– Хорошо, спасибо за помощь. – коротко кивнул я, чувствуя, как немного отпускает напряжение в плечах. Затем мой взгляд остановился на Кирилле, который стоял чуть поодаль, смотря в пустоту невидящими глазами. – Я отправлю парней прочесать каждый дюйм последнего известного маршрута Алёны и Лёли. Подниму на уши всех, кого можно и нельзя. Мы её найдём, Кир. Я тебе обещаю.

Морозов лишь коротко, почти незаметно кивнул, так и не поднимая глаз. Его широкие плечи были ссутулены, словно на них обрушилась вся тяжесть этого мира. На его губах на одно лишь мгновение мелькнула кривая улыбка. Но мы слишком хорошо его знали, чтобы обманываться на этот счёт. Под этой маской внешнего спокойствия скрывалась расчётливая ярость и жажда мести, от которой содрогнётся весь этот грёбаный город.

Мы втроём обменялись короткими, многозначительными кивками. В этой ситуации любые слова казались излишними и бессмысленными. Затем я снова открыл заднюю дверь машины и тяжело опустился на сиденье рядом с Еленой. Осторожно притянул её к себе, обнимая так бережно, словно она была сделана из тончайшего фарфора, который мог рассыпаться от любого неосторожного движения. Её голова безвольно упала мне на плечо, и я ощутил слабый аромат её духов, смешанный с запахом крови, грязи и чужого пота. Этот контраст резанул по сердцу сильнее любого ножа.

– Мёрфи, домой, – мой голос прозвучал глухо и устало, когда я нажал кнопку интеркома. – И вызови доктора Лэнгли. Пусть ждёт нас у входа.

Глава 29. Николас

Когда мы подъехали к дому, я, осторожно держа Елену на руках, вышел из машины. Она до сих пор не пришла в себя, не произнесла ни слова, не издала ни звука. Словно после всего пережитого ужаса, от моей Лёли осталась лишь израненная оболочка, а её душа заблудилась где-то в лабиринтах боли и отчаяния, без малейшей надежды на исцеление.

Как я и приказал, у массивных дубовых дверей нас уже ждал доктор Лэнгли – пожилой, седовласый мужчина с добрыми, но проницательными глазами. Он коротко, сочувственно кивнул мне, его взгляд скользнул по бледному лицу Елены, и в нём отразилась немая боль.

– Николас, – его голос был тихим, но в нём слышались нотки профессионала. – Я уже всё подготовил в спальне, чтобы лишний раз не тревожить её.

Я кивнул и молча понёс Елену через холл, мимо обеспокоенных лиц прислуги, и поднялся по широкой лестнице в нашу спальню. Там я осторожно уложил её на огромную кровать, застеленную свежим шёлковым бельём. Лишь после этого я позволил Лэнгли приступить к осмотру. Я стоял рядом, не в силах отойти ни на шаг, мой взгляд был прикован к реакции на её лице, которой, впрочем, не было.

Осмотр длился, как мне показалось, целую вечность. Каждое прикосновение доктора к её телу отзывалось во мне ноющей болью. Не знаю, к счастью или это была лишь горькая ирония судьбы, но серьёзных физических травм, кроме тех очевидных, чудовищных следов насилия, которые невозможно было скрыть или отрицать, у неё не обнаружилось. Лэнгли заверил меня, что с медицинской точки зрения, её тело в скором времени восстановится, а раны заживут.

– Физически она поправится, Николас, – сказал он, когда закончил и отошёл от кровати, его лицо было серьёзным. – Несколько недель, и от этих травм не останется и следа. Но… – он сделал многозначительную паузу, и его взгляд снова обратился к Елене, лежащей неподвижно, с открытыми, но невидящими глазами. – Что касается её эмоционального состояния… боюсь, здесь мои возможности ограничены. Это рана куда глубже, чем любая физическая. И она потребует совершенно иного лечения.

Он протянул мне небольшую визитку.

– Это доктор Элизабет Рейнольдс. Одна из лучших специалистов по посттравматическим расстройствам в городе. Моя давняя коллега и просто хороший человек. Позвони ей. Елене потребуется её помощь. И помни, восстановление потребует очень много времени и терпения. Но я уверен, она сильная девушка. С твоей поддержкой она сможет это преодолеть. Не оставляй её одну, ни на минуту.

Мы ещё некоторое время обсуждали детали лечения Елены, назначения, уход. Я слушал его вполуха, механически кивая, мои мысли были далеко. Наконец, пожав ему руку и поблагодарив за оперативность, я проводил его до дверей.

Затем медленно подошёл к кровати и осторожно присел на самый краешек. Взял её безвольную руку, пытаясь согреть её теплом своих ладоней. Её пальцы не ответили на моё прикосновение.

– Любимая, ты дома, – произнёс я, надеясь привлечь её внимание. – Всё закончилось, слышишь? Ты в безопасности.

Но ответа не было. Ни слова, ни взгляда, ни даже лёгкого вдоха. Елена продолжала смотреть в пустоту, в одну точку на потолке, замкнутая в собственном мире.

– Я приготовлю для тебя ванну. – с трудом выдавил я,