Свет во тьме - Ноа Хоуп Страница 52

вздохнул, выпуская воздух из лёгких вместе с остатками слепой ярости. Затем благодарно кивнул Селиму. Чёртов турок, со своим ледяным, как айсберг, спокойствием, как всегда, был прав. Его слова, сказанные ровным, безэмоциональным тоном, возымели действие как на Морозова, так и на меня. Нужно было взять себя в руки и начать думать разумно. А не метаться, как подстреленный волк, на одних только грёбаных эмоциях, которые сейчас были худшим советчиком.

Когда мы вернулись в кабинет, тяжёлая дверь захлопнулась за нами с глухим стуком, отрезая нас от шума и блеска казино. Селим тут же, без лишних слов, открыл свой макбук, и его пальцы заплясали по клавиатуре с почти нечеловеческой скоростью. Щелчки клавиш отдавались в наступившей тишине резкими, тревожными звуками. Каждая проклятая секунда тянулась, растягиваясь в мучительную вечность. Я физически не мог сидеть на месте и начал мерить шагами кабинет, как загнанный в клетку зверь. Дорогая, идеально подогнанная ткань костюма казалась тесной и давящей. Запах дорогого табака, который обычно успокаивал, сейчас лишь усиливал тошноту. А каждый шаг отдавался тяжёлым стуком в висках, усиливая пульсирующую боль.

Спустя десять минут, которые показались мне целой жизнью, GPS-сигнал с телефона Елены наконец-то проявился на экране ноутбука Селима. Я замер, вглядываясь в мерцающую точку на карте. Координаты указывали на место рядом с домом. Я тут же позвонил Нико, одному из солдат, который был на дежурстве в особняке, и приказал немедленно проверить указанное место. Интуиция кричала, вопила благим матом: телефон специально выбросили, чтобы не смогли отследить настоящее местоположение. И спустя несколько минут Нико подтвердил моё худшее предположение: телефон Елены был найден на пыльной обочине, в паре миль от особняка. Валялся в грязи, как ненужный хлам.

От одной мысли, что Елене в данный момент могли причинять боль и издеваться над ней, у меня скручивались внутренности в тугой узел от всепоглощающего беспокойства и слепой ярости. Моя кровь, казалось, буквально закипала в жилах, превращаясь в раскалённую, бурлящую лаву.

Я верну Елену. Чего бы мне это, сука, ни стоило. Даже если придётся сжечь дотла весь город. А тех ублюдков, кто посмел провернуть её похищение, ждёт медленная и мучительная смерть, что ад покажется им пятизвёздочным курортом.

Неожиданно раздался звонок моего мобильного. Я тут же выхватил его из кармана брюк, сердце бешено заколотилось в груди, в ушах застучала кровь. Сердце, пропустив удар, тут же сорвалось в оглушительный галоп, отбивая в ушах пульсирующую дробь и заглушая даже стук клавиш Селима. В голове промелькнула безумная, отчаянная надежда: это Елена. Но на светящемся экране высветилось совершенно другое имя, от которого желчь подступила к горлу.

– Грёбаный Кастрати! – прорычал я, сжимая телефон в руке с такой силой, что казалось, пластик вот-вот треснет и рассыплется на мелкие осколки. – Этот албанский выродок! Он обвёл меня вокруг пальца!

Кирилл и Селим обменялись тяжёлыми взглядами. В глазах Морозова я прочитал немой вопрос и плохо скрываемую тревогу. Вместо долгих объяснений, на которые у меня не было ни сил, ни желания, я резко нажал на кнопку ответа и включил громкую связь.

– Только попробуй тронуть её, ублюдок! – выкрикнул я в трубку, – Клянусь, ты захлебнёшься собственной кровью! Я буду медленно, по кусочкам, растягивать твою грёбаную смерть, пока не начнёшь молить о пощаде!

– И тебе привет, Ник! – раздался в ответ мерзкий, скрипучий голос Замира, словно кто-то провёл ржавым гвоздём по стеклу. – Тебе нужно быть точнее в своих красочных угрозах, дорогой мой. Потому что одна из них… – он сделал издевательскую паузу, смакуя каждое слово, – уже мертва. А со второй… м-м-м… с ней сейчас очень весело развлекаются мои ребята.

Глава 26. Елена

Внимание: Эта глава содержит графическое описание сексуального насилия и жестокости, что может стать триггером для некоторых читателей. Пожалуйста, позаботьтесь о своём эмоциональном состоянии.

Моё сознание возвращалось медленно, рывками, будто невидимая сила тащила меня со дна глубокого омута. Каждый вдох давался с трудом, лёгкие словно забыли, как дышать самостоятельно. Голова раскалывалась от пульсирующей боли, будто кто-то методично бил тяжёлым молотом по церковному колоколу, и этот оглушающий звон отдавался прямо у меня в ушах. Во рту стоял отвратительный привкус ржавого металла и чего-то химического, от которого сводило скулы, и подкатывала тошнота.

Первая мысль, ещё не нечёткая, была о Николасе…

Где он? С ним всё в порядке?

Затем, словно прорвав плотину, на меня обрушились обрывки кошмарных воспоминаний. Они безжалостно впивались в мозг, накатывая вместе с тошнотворными остатками того дурмана, которым меня накачали эти твари в момент нападения. Я помнила крик Алёны, её искажённое ужасом лицо. Потом – резкая боль в плече от иглы, и через пару секунд мир померк.

Но, Боже, лучше бы я так и не просыпалась, а осталась там, в этом спасительном беспамятстве.

Веки казались свинцовыми, будто к ним привязали гири, но я заставила себя их заморгать, пытаясь стряхнуть плотную пелену и хоть как-то сфокусировать взгляд. Тусклый, жёлтый свет от одинокой лампочки, сиротливо свисавшей с низкого потолка на перекрученном проводе, выхватывал из мрака очертания какого-то подвала. Стены, покрытые зеленоватой плесенью, источали удушливый запах гнили и сырой земли. Я лежала на чём-то комковатом, жёстком и холодном – грязный, вонючий матрас, брошенный прямо на пыльный бетонный пол.

Хотелось осмотреться и понять, в какую дыру меня затащили, но на это уже не было ни времени. Потому что прямо надо мной нависал какой-то ублюдок, а его мерзкий член толкался в меня, грубо разрывая и оскверняя.

Внутренности мгновенно сжались в тугой, болезненный комок от животного страха и волны тошнотворного отвращения. Я хотела закричать, оттолкнуть его, вырваться, вцепиться зубами в его грязную руку, но моё собственное тело, меня предало. Оно не слушалось, руки и ноги не двигались совершенно. Я была парализована, беспомощна, как насекомое, пришпиленное к доске.

Неужели они накачали меня чем-то ещё, пока я была в отключке, или это всё ещё действовал тот первый укол?

В глазах резко потемнело, мир сузился до пульсирующей чёрной точки, сдавливающей виски. Бессилие окутало каждую клетку моего тела, смешиваясь с едкой волной отчаяния и первобытного ужаса. Дыхание застряло в горле колючим комком.

– А вот и наша сучка проснулась! – прокуренный голос насильника с акцентом, который я не могла разобрать, резанул по натянутым до предела нервам. Мерзкий запах немытого тела, дешёвого табака и перегара ударил в ноздри, вызывая новый приступ тошноты. На его небритом, сальном лице расплылась самодовольная, похотливая ухмылка, обнажая кривые, жёлтые, как у шакала, зубы. Его маленькие, свиные глазки хищно блеснули. Он