Свет из прошлого - Надежда Васильевна Ефремова Страница 18

Марина перестала плакать, смотрела на Иру, внимательно ее слушала.

— А ведь ты права. Что было, то было. Но ведь он-то помнит тоже.

— Ну и что? Представь себя для него другим человеком. Новой, понимающей, чуткой, внимательной и адекватной Мариной. Он вполне может увидеть в тебе новые, но такие важные для него черты…

— Только нужно как-то снова умудриться встретиться. Ладно, ничего я сегодня больше не наработаю, пойду-ка я домой. Попробую сундук еще перебрать.

— Какой сундук? — удивилась Ира.

— Да представляешь, нашла на чердаке сундук старинный, а в нем несколько коробок с черно-белыми фотографиями. На некоторых я узнала Эрнеста Петровича. Вот, думаю, может, там еще документы какие есть или фамилии на фото найду, может, родственники окажутся.

— Ого! Так-то, действительно, могут быть.

— Пока я только с двумя коробками справилась, но там ничего информативного. У меня уже мысли самые гнетущие. Да еще и у Стаса сын в больницу попал.

— Ничего себе, а сын-то маленький?

— Взрослый, девятнадцать лет.

— А я смотрю, что какой-то он уж слишком удрученный. Вот тем более, Марина, чего ты все на свой счет принимаешь? Не до любовей ему сейчас, раз с сыном такая ситуация. Дай ему время, пусть ребенок у него поправится, прояви пока просто заботу. Позвони, например, через пару дней.

— Ой, Ир, какая ты мудрая для своих тридцати лет!

— Так, Марина, все! Не напоминай мне про возраст, ты же знаешь, что не люблю.

— Хорошо-хорошо! Но возраст прекрасный.

— Ладно, поверю на слово. Давай, иди к своим сундукам. Если курьер почту принесет, приму, не переживай.

— Спасибо, Ириш! Ты прямо спасительница моя сегодня.

— Ой, да ладно, все мы человеки, что я, не понимаю, что ли!

Марина добралась до дома и застала дочку в слезах.

— Оль, ты чего тут одна ревешь? Я же сказала — если что, звони!

— Мам, и что? Ты бы бросила работу, примчалась, и мы бы вдвоем ревели?

— Ну да! Ревели бы мы вдвоем. А еще был бы повод попросить Стаса подвезти меня. Эх!

— Мам, ты чего? — сквозь слезы, вытирая отекшие глаза, рассмеялась Оля. — Какой Стас? Только от Олега отходить начали!

— Ой, Оленька, Стас этот — не чета всяким Олегам! Совсем другой человек.

— Понятно. Любвеобильная же ты у меня, мам!

— Оль, да я его давно знаю. Это тот самый, что меня в ресторане спас от друзей Олега.

— Вы с ним виделись?

— Да, сегодня.

— Ты, мамуля, не промах, времени зря не теряешь!

— Так! Ты с матерью, в конце концов, разговариваешь! Фильтруй давай.

— Ага, ага! Ладно, давай поедим, я картошку сварила.

— Хозяюшка! А солила слезами, небось?

— Мама!

— Все, все, руки мою и иду!

— А ты, значит, вообще в молодости нехорошо себя вела, раз тогда так плохо поступила с этим Стасом?

— Ой, доча, лучше тебе не знать!

— Ничего себе! А я должна быть паинькой!

— Конечно, моя милая! Как же по-другому? — смеялась Марина.

— Да, весело! — тоже хихикала Оля.

— Ну вот, хоть посмешила тебя, а то надумала сырость в доме разводить. Смотри, будешь много реветь, мокрицы заведутся, дом-то деревянный. Ладно, поедим да пойдем фото из сундука разбирать. Не нашли нашего Эрнеста ни в моргах, ни в больницах. Вся надежда на сундук.

— И на родственников в нем.

— Все верно, дорогая, все верно.

— Ты сама будто плакала.

— Ай, это от напряжения, вот и вернулась раньше, там Ира осталась за всех. За меня, за шефа, за себя, за уборщицу.

Глава 5

Родственник

— Ну, здравствуй, сундук! Что ты там в себе хранишь? Давай еще посмотрим.

— Ох, мам, ты уже с сундуками разговариваешь?

— То ли еще будет, Оль. Давай я возьмусь за фотографии, а ты те бумажки перебери пока, может, там свидетельства какие-нибудь о браках или там еще о чем-либо. В общем, документы смотри, в которых фамилии будут упоминаться.

— Ага, поняла.

Вот снова Марина вглядывалась в незнакомые лица, читала надписи на оборотах фотокарточек. Но снова никакой полезной конкретики не было.

— Неужели все зря?

— Мам, ну хоть что-то тут должно быть интересное! Такой большой сундук, столько коробок! Вот, кстати, если бы раньше тоже были сотовые телефоны, то мы бы не смогли посмотреть эти фотографии.

— Точно, Оль! Раньше фотографироваться — было дело большое, и снимки печатали именно для памяти, хранили, пересматривали. А теперь их в телефоне миллион, а толку мало. Если кто-то еще распечатывает фото и делает альбомы, как раньше, которые можно подержать в руках, полистать, то это очень здорово! Респект таким людям, если они остались.

Все фотографии уже казались чуть ли не одинаковыми, незнакомые лица мелькали и мелькали, навевая самые различные мысли и предположения. Автоматически Марина додумывала судьбу каждого запечатленного человека. И вдруг что-то заставило ее остановиться. Сначала она даже не поняла, что именно, вернулась на пару снимков назад и застыла. С фотографии на нее смотрело знакомое лицо.

— Не поняла. — Марина покрутила фото в руках, на обороте ничего написано не было.

— Мам, что там?

— Он был знаком с нашей бабушкой, что ли? Ну, то есть моей мамой!

— Как? — Оля пододвинулась к Марине.

— Это она в молодости, правда, похожа?

— Точно! Может, просто совпадение или похожая женщина?

— Нет, это точно она! И платье это… У нее есть фото в этом платье, я видела, помню!

— Они тут еще с какими-то людьми…

— Помнишь, в субботу, когда мама случайно увидела фото из первой коробки, как она в лице переменилась? Я уж думала: сердце…

— Да, и как-то забеспокоилась.

— Вот именно! Она его узнала! Получается, они были знакомы, и их не случайно запечатлели в какой-то компании. Если она тогда сразу поняла, кто это, значит, они знали друг друга достаточно хорошо! Ведь снимкам столько лет!

— Да, ведь не зря она занервничала и поспешила уйти, хотя до этого мне показалось, что она хотела остаться на ночь!

— Но почему она нам ничего не сказала? Вообще сделала вид, что поплохело ей не из-за фото. Да, голова у нее заболела раньше, но вести себя странно она начала, когда увидела изображение молодого Эрнеста.

— Точно! Вот это да! Давай дальше смотреть! Может, там еще с ней фото есть?

У Марины прибавилось сил на перебирание этих коробок. Такого она никак не